MEMORIA

Элизбар Георгиевич Ананиашвили (1912-2000) был вице-президентом литературной комиссии Международной Федерации Переводчиков (FIT) при ЮНЕСКО, переводил прозу, поэзию, драматургию с различных языков. Наиболее известны переводы Э.Ананиашвили романов классика грузинской литературы Джавахишвили, современника Отара Чиладзе, переводы американских поэтов Карла Сэндберга, Эдгара Ли Мастерса. В России Элизбару Ананиашвили, одному из основателей Союза литераторов, удалось создать свою школу перевода.

"Чужие края,
Глушь, непонятная речь.
Шла мимо кошка,
Внятно сказала "мяу"
На своем эсперанто"

(Элизбар Ананиашвили)

Внятное мяу о чем? - О кошкиной жизни! А кто сочинил? - Толмач, переводчик по имени Элизбар, по фамилии Ананиашвили. Учитель, друг, собеседник, поэт.

Уже больше года ни позвонить, ни заглянуть на огонек к грузинскому старому князю. Русский душой, - да и по языку, - дважды русский, как он умел сочно, емко мысль чужедальнюю в стих воплотить или в прозу. Ну, а стишок из "Рисунка на веерах" про незнакомую кошку не подтверждение ли, что у нас с ней одно эсперанто…

Мафусаил Карла Сэндберга в мастерских элизбаровских переводах – русский ли? Он, соглядатай и очевидец событий земных, как и мы, – на каком писал языке?

"Мафусаил жил, вероятно, восемьсот лет,
Или тысячу, или двести лет.
Мафусаил был стар, когда он умер,
И вы также, если вы увидите все, что видел
Мафусаил,
Вы будете старыми, когда будете умирать!..
…Повторим:
Мафусаил был свидетелем повторяющихся фигур,
Узоров морской пены на прибрежном песке…"

С этим чуть ли не первым русским верлибром в нагрудном кармане друг Элизбара Аркадий Акимович Штейнберг фронт в сорок пятом прошел. Как с партбилетом.

Спросишь себя: чему старики нас учили? На личном примере Мильтона, Мастерса, Джавахишвили? Ли Бо? Стих переводчика стать должен русским по плоти, по сути. Сам при этом умри, но останься китайцем. Кисточку в пальцах зажми и немного сощурься. Дзен изучи (или старогрузинскую вязь)… И тогда спорить не будет никто, что стихи – это лишь переводы. А поэты – толмачи, в глушь, в чужие края уходящие, чтобы учиться диковинной речи птиц и зверей, или рыб, или тайнам людей… Стань стариком и следи за узорами пены:

Царит повтор, Мафусаил, он заплетен в узор.
Под пеной проступает ил и дегтем вяжет взор.
Все - крики чаек, ракушек изломанных края
Имеет смысл, особый шик в себе самом тая.
Не намекая ни на что, быть только тем, что есть,
Как этой пены решето и брызг летучих взвесь.
Вдавившись животом в диван, ловлю их языком.
Кто это пламя раздувал и разжигал тайком?
Не все равно ли мне кто Он, я сам вплетен в узор
Той паутины на песке и вырезанных гор.
Смывает след босой волна, и пена вновь и вновь
Плетет узор, подняв со дна ил - чью-то плоть и кровь.
Мафусаил, хоть триста лет живи, все будет так, -
Колючих раковин скелет, песка сухой наждак.

Год назад, в зимней Москве, 31 января, в старинном храме Георгия в Грузинах, отпевали Мастера, в последний путь провожали его родные, близкие, ученики…

МОЛ, №2, 2001

Используются технологии uCoz