:Россия совершенно, абсолютно непредсказуема. Но я считаю, что многое будет зависеть от событий, происходящих во всем мире. А они, несомненно, происходить будут. Не думаю, чтобы наступило какое-то затишье. Поэтому это серьезный фактор влияния на ситуацию в России. А вообще, мне кажется, сейчас наступил переходный период к нащупыванию новой российской цивилизации. И уверен: чем ближе люди к собственной традиции, тем они более сохранны.
, заслуженный деятель искусств Российской Федерации.На рубеже тысячелетий нужно отбросить негативное отношение к миру. Не заниматься самокопанием, самобичеванием, а находить в себе светлые силы, светлую энергетику.
И если каждый будет так жить, то сумма этих положительных, направленных к добру устремлений даст коллективный импульс изменения к лучшему.
, депутат Государственной Думы Российской Федерации.Я убежден, что человечество развивается по кругу. Может быть это круги ада. И я думаю, что в ХХI веке человечеству, в том числе России, придется пройти все те круги, которые оно прошло в ХХ.
На долю будущих поколений выпадет и тоталитаризм, и экономическая несвобода, и инквизиция в какой-то новой форме. Будут и просветления, но очень короткие, когда опять людям покажется, что восторжествовала свобода. Но на выходе, в конце ХХI века, человечество опять будет сталкиваться с теми же трудноразрешимыми проблемами, что и в ХХ: социальное неравенство, эгоизм различных социальных групп, проблемы равенства и свободы, прав человека и демократии, экономического развития и защиты окружающей среды. И в обществе не будет больших, чем сейчас, равенства, справедливости, свободы.
, кандидат филологических наук, экс-председатель Общества эрзянской культуры "Эрзянь ойме", председатель Мордовского отделения Союза литераторов России.Демократизация общественно-политической жизни России может в значительной степени способствовать дальнейшему усилению национального самосознания всех народов страны, в том числе и Республики Мордовия. В национальных школах будут учить детей на их родном языке, больше будет издаваться книг и журналов на национальных языках, а эрзянское и мокшанское население получит новый импульс для подъема культуры.
Но, если, по названию нашей Республики, будет создан искусственным образом новый - мордовский - язык на основе объединения двух литературных языков эрзян и мокшан, расцвета, скорее всего, не произойдет. Постепенная ассимиляция двух уже существующих языков общегосударственным - мордовским неизбежно приведет к исчезновению и самих этносов - эрзи и мокши. Очень надеемся, что этого не случится в наступившем новом тысячелетии.
, прозаик, автор книг "Тверской гость", "Андрей Рублев", "Иван Федоров", "Сквозь жар души" и др.Из-за природных катастроф и изменения климата Россия в ХХ1 веке окажется в числе немногих стран, чьи территории могут стать новой землей обетованной. Готовясь к этому, Россия предпримет огромные усилия для возрождения науки, промышленного производства, сельского хозяйства и искусства. Произойдут пересмотр приватизации и национализация ведущих отраслей промышленности. Будет пресечен неконтролируемый вывоз капитала и созданы условия для его широкого притока из-за рубежа. С 50-х годов начнется эра небывалого процветания России. Но это произойдет лишь при условии сохранения многополюсного мира. Иначе – загнивание и гибель, неизбежные для моносистем.
, Калужская областная организация Союза литераторов России, прихожанин монастыря Оптина Пустынь.Сразу вспоминается дурацкая детсадовская загадка с подвохом из самого моего детства: "В чём ходили греки в ХХ1-ом веке?" Так вот, наиболее интересующие меня в данный момент греки одеты в монашеские подрясники и скуфейки, которые организовали прямо у себя в монастыре рок-группу, записали уже второй платиновый диск и пользуются небывалой популярностью не только в Греции, но и в наших православных кругах.
Среди огромной массы прогнозов, касающихся начавшегося века, да и целого тысячелетия, самым "наукообразным" выглядит ожидание прихода "эпохи Водолея", когда мистика займёт куда более значимое место в жизни каждого человека, нежели в уходящие времена технократии, рационализма и, упаси Господь, материализма.
Хотелось бы верить, что это будет именно светлая мистика Христа, и люди, одухотворённые ею, станут гораздо красивее, добрее и справедливее. Впрочем, согласно той же православной аскетике, этот мир регрессивен по своей сути и движется от идеала, созданного Творцом, путём непрестанного грехопадения к своему плачевному, как сказано в Священном Писании, концу. Посему обо всём возвышенном и светлом остаётся лишь мечтать, а не прогнозировать.
Хотелось бы, чтобы многие достижения "сексуальной революции" моего поколения обрели вновь своё законное место в жизни каждого, и тогда дикое словосочетание "заняться любовью" останется, может быть, лишь признаком ностальгии по безумствам конца ХХ-го, оказавшимися, в свою очередь, естественной реакцией на безумства его середины. И любовью тогда, как думалось нам, снова можно будет жить, а не "заниматься". Но, в силу вышесказанного, это тоже только благие мечты.
К тому же, лично я, прожив большую часть своей сознательной жизни в веке минувшем, так и останусь навсегда его порождением, и поэтому мне проще представить, чем ещё из привычных и радующих меня вещей мне удастся в наступившем столетии погреть пережившую свой собственный век душу. А ведь как просто, если призадуматься - это всё то, с чем я и перешагнул этот рубеж: канули в вечность печатные машинки вместе с виниловыми дисками и проигрывателями к ним, туда им и дорога. А выжили костры на лоне природы, шум деревьев в ночи, лунная дорожка в море, гитары и флейты и огромное количество старых, но любимых книг, не переделанных пока в микрочипы, а так же осталось ещё немного старых, а больше гораздо новых молодых друзей, с которыми можно говорить об этих, сохранившихся пока со мною вещах, слушать никогда не стареющую музыку, пусть даже и на не очень привычных компакт-дисках, и мечтать, мечтать о хорошем, пока не закончится лично для меня этот новый мой век.
А что тогда отнесут на помойку или поделят между собой, и с этим всем будут как-то жить дальше, близкие мои - это уже не моего, увы, ума дело.
| МОЛ, №2, 2001 |