”БОМБИЛЛА”

С немецким языком у моей родни существует какая-то просто мистическая связь. Вот история моей дальней родственницы Аделины Ароновны Шапиро, которая приключилась с ней, когда она была совсем молоденькой. Аделина Шапиро, говоря по днепровски, была мне вообще седьмая вода на киселе. Но у днепровских - родственник, пусть и дальний, очень близкий человек. Жила она в Подмосковье. И редко-редко приходила к матери в гости. Мне удалось все-таки выяснить у мамы, кем она нам доводится. Слушайте: Аделина Ароновна была троюродной сестрой Аркадия - мужа моей тети Софы. Поняли, кто она мне?

Была Аделина Ароновна женщиной незамужней, такова судьба многих россиянок, чья молодость пришлась на первые послевоенные годы. Детей у нее не было. Служила она преподавательницей математики в строительном техникуме. Как-то мать и Аделина Ароновна сидели, пили чай и смотрели по телевизору фильм "Чистое небо". Если Вы никогда не видели этот фильм Григория Чухрая, то посмотрите его обязательно. Замечу так, между строк, что Григорий Наумович - полукровка. По окончании фильма тетя Лина, так я называл ее для краткости, обращаясь к матери, сказала:

- Знаешь, Сима, а я ведь имею отношение к этому фильму. Не прямое, конечно, а косвенное.

Вот ее, совершенно фантастический, а потому такой реальный, рассказ.

- В 1945 году я закончила здесь в Москве педагогический институт. Время тогда было строгое, сама знаешь. Всех студентов распределяли кого куда. Мне выпала доля ехать на самый север Ярославской области в поселок Кукобой, в школе которого я должна была отработать, как минимум, три года. Потом можно было или поступать в аспирантуру, или попробовать перебраться ближе к Москве.

- Николай Ермолаевич, я же преподаватель математики, еще физики, астрономии, но...

- Ты, Шапиро, комсомолка?

- Да, - отвечаю, а сама, глядя на его бериевские усики, хочу добавить, что малосознательная.

- Тогда должна понимать политическое положение, в котором оказалась страна после великой победы над фашизмом.

- Я понимаю, но...

- Никаких но, - перебивает директор, - иначе в райком, и будем рассматривать твой отказ, как саботаж. Ясно?

- Как в светлый день. Завтра приступаю к работе учителем немецкого языка, - отвечаю, а сама думаю, как же мне быть? И вот что я придумала на свою голову. Выяснилось это, правда, через три года.

- Что выяснилось, Аделиночка? Продолжай, очень интересно, а я пока тебе чайку налью - моя мама тоже оказалась заинтригованной рассказом тети Лины.

- Представь себе такую ситуацию. Идут вступительные экзамены в институт. Конкретно - в Ленинградский институт инженеров кинематографии. Настает время экзамена по немецкому языку. Все отвечают, кто как может. И вот пред очами приемной комиссии появляется абитуриент Забелин Виктор. Ему задают вопросы на чистом немецком, он кивает головой и отвечает на неизвестном языке, но очень похожем на немецкий. Тогда преподаватели переходят на русский и интересуются у него, на каком языке он говорит. Абитуриент отвечает, что на немецком. А вот они, то бишь преподаватели, вроде бы и на немецком с ним говорят, и в то же время – нет, не на немецком. У приемной комиссии ступор. Кто сошел с ума, они или он? Зовут зав. кафедрой иностранных языков, доктора филологических наук, полиглота, знающего то ли 20, то ли 30 европейских языков. Послушал он немецкий Забелина и заявляет приемной комиссии, что у абитуриента хороший (тут тетя Лина делает самую настоящую театральную паузу) ...у абитуриента хороший идиш. Даже можно сказать, очень хороший, подчеркивает полиглот.

Мы с мамой начинаем смеяться. Тетя Лина тоже, а отсмеявшись, она продолжает:

- Абитуриента Забелина, заметь Симочка, принимают в институт. А первый отдел интересуется, откуда же у парня из глухой ярославской чащобы под названием Кукобой, такое хороший идиш. Забелин им и рассказал о молодой училке из Москвы, которая преподавала им и математику, и физику, и астрономию, и иностранный. А если ты помнишь Симочка, в тот год уже был убит Михоэлс, уже во всю пошли государственные еврейские погромы. - Ужасное время было, как вспомню, аж знобить начинает, - мама зябко передергивает плечами, - извини, Аделиночка, перебила. - Вычислять меня долго не пришлось, - тетя Лина продолжает свой рассказ. - Меня арестовали на третий день. В местном МГБ меня спрашивают, как это я осмелилась преподавать вместо немецкого идиш, почему я пошла на идеологическую диверсию. Я была девушка, подкованная в политическом смысле, и отвечаю им также демагогически, как они задают мне вопросы. Во-первых, я выполняла задание директора школы, учитывая сложность нынешнего политического момента. Во-вторых, он, не дослушав меня до конца, что в институте я учила французский, а не немецкий, заставил стать учителем иностранного языка. В третьих, если абитуриент Забелин понимал, что говорят ему преподаватели, и отвечал, значит, кое-какие знания немецкого у него есть. В четвертых, как заявил товарищ Сталин в своей недавней статье по национальному вопросу, в нашей стране все языки равны, а первый среди равных - русский. Замечу в скобках, Симочка, что я не знаю, говорил ли так усатый стервятник. Придумала по ходу моего с ними диалога. А сама продолжаю: что, товарищи, разве Забелин плохо знает русский язык? А математику он сдал на вступительных экзаменах на пятерку. Разве нет в этом моей заслуги, как учительницы? Как меня наказать – думали долго, но так, судя по всему, и не пришли к единому решению. Да и себя подставлять тоже не хотели. Ведь я же преподавала в школе у всех на глазах, а значит, они проморгали меня, что для них страшно. Но что еще хуже для них: в школе учились их дети, а, значит, они мне потворствовали. Надеюсь, их детки до сих пор знают кое-что из идиша, А тут как раз истекали мои три года ярославской ссылки, и решили они меня с глаз их эмгэбэшных долой убрать. Характеристику мне они так и не дали. Да и черт с ней. Я тогда в подмосковной Малаховке и без их характеристики устроилась. Помог Яков Моисеевич Вульфсон, замечательный человек был. В то время в местном РОНО служил. Ты его, Симочка, наверное, помнишь? Он ведь тоже, наш, днепровский. А вот директору школы, Николаю Ермолаевичу влепили строгий выговор с занесением, за слабый контроль.

- А какое же ты имеешь отношение к картине "Чистое небо"?, - вспомнила мать.

- А В.Забелин, помнишь, была такая строчка в титрах фильма, - улыбнулась Аделина Ароновна, - мне почему-то хочется думать, что этот В.Забелин - мой бывший ученик.

Обе женщины замолчали. Но после затянувшейся паузы тетя Лина сказала:

- Согласись, Симочка, что знание идиша, как немецкого, все же лучше, чем незнание ни идиша, ни немецкого.

И ох вэй и ай-яй-яй, как она трижды была, есть и будет права!