Красовская 2-2006

Юлия Красовская

Северный ветер

Отрывок из романа

… В церковном полумраке громко потрескивали свечи в подсвечниках, стоящих возле икон и у аналоя. Пахло горячим воском и ладаном. Почти все проживающие в обители, присутствовали на службе.
Всенощную служили всю ночь по древнему Саровскому Уставу, введенному еще иеромонахом Назарием, подвижником из Саровской пустыни. Впереди был долгий трудовой день с перерывом на службы. Сегодня монахи молились особенно горячо, прося у Бога послать им сил и сохранить обитель от напастей. В монастыре ожидали прихода холодной зимы, и его обитатели готовились пережить это трудное время, ведь северная зима обычно долгая и подчас очень суровая, с трескучими морозами и резкими, холодными ветрами.
Собранный по осени урожай надо было сохранить, от этого зависело, будут ли зимой голодать монахи или нет.
В каменных погребах они перебирали картошку, которую нужно было освободить от лишней земли и хорошо просушить, чтобы не сгнила. В кладовых сушились длинные связки душистых лесных грибов, а в берестяных лукошках хранились ягоды. Плетеные корзины были полны орехов. В глубоких, холодных подвалах стояла в высоких кадках солонина и вяленая по старо-финскому способу рыба.
Все, что дала северная земля, было бережно собрано и аккуратно сложено в помещениях монастыря. На еду продукты будут расходоваться экономно, без излишеств - надо дожить до следующего урожая.
Так, черпая силы в молитве, изо дня в день, не покладая рук, трудились монахи, у каждого из них было свое место и свои обязанности…

Тем временем отзвучали последние слова наставлений. Бесшумно монахи стали выходить из храма и расходиться каждый по своим делам.
Александр Иванович посторонился, пропуская всех к выходу. Сам он не собирался покидать храм. Его послушанием на сегодняшний день было отмыть и начистить все напольные подсвечники храма, а так же расположенные по стенам храма киоты.
Не теряя времени даром, Александр Иванович прошел к выходу, где в углу стояли спрятанные хозяйственные принадлежности, и, взяв стоящее там ведро, вышел из храма.
Небо вот уже последние два дня было пасмурным. По нему, подгоняемые холодным северным ветром, быстро бежали куда-то облака. Осень на Валааме пора неласковая, хотя, по-своему, и прекрасная. Каждый, кто хоть раз наблюдал острова в эту пору, видел желто-красную листву березок и осин, выделяющуюся яркими пятнами на темно-зеленом фоне вековых елей, настолько высоких, что, кажется, верхушками они вот-вот коснутся неба, дышал звенящим, прозрачным и удивительно чистым воздухом, тот никогда бы не забыл их красоты.
Оглядевшись по сторонам, Александр Иванович быстро прошел к колодцу и открыл дверцу. Оттуда сразу же пахнуло мокрым деревом и сыростью. Брошенное им на веревке ведро некоторое время летело в его темной пустоте, пока не шлепнулось о воду и тут же утонуло в ней. Тогда, почувствовав, что веревка напряглась, Александр Иванович налег на коленце.
Подняв ведро на поверхность, он не удержался и отпил немного, в который раз подивившись чистоте и необыкновенному вкусу местной воды. Переливая воду, Александр Иванович заметил, что находящаяся с одной стороны ведра дужка, в которую был продет один конец ручки, проржавела, и грозило в любой момент отломаться. Надо бы как-то починить, подумал он про себя, возвращаясь назад…
В храме было тепло, что было особенно приятно, когда снаружи дул ветер и было холодно. От этого ощущения какого-то домашнего тепла и уюта на душе у Александра Ивановича стало легко и весело.
Ловко работая тряпкой, он скоро до блеска начистил все подсвечники. Выполнив эту работу, Александр Иванович остался доволен результатом и, отерев пот со лба, с воодушевлением принялся за следующую…
Это был обычный, непраздничный день, наполненный делами и заботами. Так было вчера, так будет сегодня и завтра. В монастыре все жили, подчиняясь общему правилу, по уставу. Молитвы, службы, посты… Как ни просил Александр Иванович настоятеля монастыря, в постриге ему было отказано. Мягко, так, чтобы слова его коснулись больной, истерзанной страстями души, настоятель предложил ему остаться в монастыре в качестве послушника, на что Александр Иванович сразу же согласился, с радостью выполняя все данные ему послушания, сначала самые легкие, потом посложнее.
Со временем он окреп. Речь стала спокойнее, движения не были уже такими суетливыми. Стал мягче взгляд…
Жизнь свою Александр Иванович делил теперь на «старую» и «новую». О «старой» старался вовсе не говорить, гораздо охотнее обсуждал повседневные дела. Жизнь монастыря стала и его жизнью, причем именно она теперь была для него единственно правильной и настоящей.
К событиям же, приведшим его на этот остров, он относился без сожаления, а, скорее, даже с благодарностью. Стерлись из памяти какие-то неприятные, болезненные детали. Иногда даже Александру Ивановичу казалось, что все, что случилось с ним за последние месяцы, на самом деле не вовсе и было, а просто приснилось ему в каком-то душном, страшно долгом сне.
Словом, Александр Иванович выздоровел.
Единственное, что он никак не мог заставить себя сделать, это снова рисовать. Интерес к живописи как-то сам собой пропал, словно и не было никогда на свете художника Шубина. Все мысли Александра Ивановича были теперь направлены на свое духовное делание, и постриг стал для него заветной целью.
Однако, как ни настаивал, как ни просил Александр Иванович, но настоятель своего благословения ему не дал…

Закончив работу в храме, Александр Иванович вышел во двор. С неба моросил противный мелкий дождь, больше похожий на водяную пыль. До начала вечерней службы еще было немного времени. Поплотнее запахнув куртку, Александр Иванович уже хотел было пройти в жилую часть монастыря, как вдруг вспомнил о поломанном в колодце ведре. Нехорошо оставлять на завтра недоделанную работу, подумал он. И взяв с собой имеющийся в наличии нехитрый инструмент, Александр Иванович направился к колодцу.
Там, отцепив от веревки ведро, он присел на лежащий рядом кусок бревна и стал внимательно изучать поврежденное место. Взяв молоток, Александр Иванович, сам не понимая толком для чего он это делает, постучал по ржавой дужке, отчего та тут же отвалилась. Отложив молоток, он подумал сделать отверстие в самом ведре рядом с тем местом, где раньше крепилась дужка. Не зная, с какой стороны приступить к делу, Александр Иванович сидел, растерянно крутя в руках ведро.
- Помочь, дяденька? – раздался у него над ухом тонкий голосок.
Повернув голову, Александр Иванович увидел стоявшего рядом мальчика лет десяти, одетого в серую, явно не по росту, ватную телогрейку. На голове у него была кепка, из-под которой выбивались наружу тугие колечки волос цвета спелой пшеницы. Мальчик вопросительно поглядывал на него.
- Откуда ты здесь? Как тебя зовут? – спросил Александр Иванович.
- Сашка. – ответил мальчик.
- А где же ты живешь? Что-то я тебя тут раньше не видел.
- В поселке живу. А я вас, дяденька, давно вижу.
Улыбка у него была мягкая и по-детски беззащитная. Видя, что Александр Иванович в затруднении, мальчик тут же взял инициативу в свои руки.
- Здесь, дяденька, не так нужно. – деловито сказал Сашка. - Давайте покажу…
Движения Сашки были спокойные и уверенные, словно он всю жизнь занимался тем, что чинил ведра. Через полчаса все было готово.
- Откуда ты все это знаешь? – с нескрываемым восхищением спросил Александр Иванович.
- Я много чего знаю. – с гордостью ответил Сашка.
- А где твои родители? – поинтересовался Александр Иванович.
- Сирота я. – коротко ответил Сашка. - С теткой живу.
- С родной?
- Нет. Откуда? – и быстро добавил. - Ну, ладно, пора вам. Вон колокола уж звонят.
И простившись, Сашка скрылся за воротами. Александр Иванович постоял еще немного и заспешил к службе…
Как он потом выяснил у дьякона, Сашка действительно был круглым сиротой. Родителей своих он не помнил, воспитывала его чужая женщина. Да, собственно, и не воспитывала вовсе, а так… Сама она работала на заводе разнорабочей, пока в результате какой-то аварии, не получила серьезных увечий. На остров Сашка попал вместе с ней, когда та получила инвалидность и была выслана из Ленинграда на Валаам, в расположенный там интернат для инвалидов для пожизненного проживания.
С Александром Ивановичем Сашка подружился. Старался помочь, чем мог, да и сам Александр Иванович со временем очень привязался к мальчику. В свободное от работы время, они вдвоем частенько ловили рыбу, а потом, там же, возле берега, жарили ее на костре…
Сашка оказался смышленым мальчишкой, больше всего Александра Ивановича поражало его зачастую слишком взрослые высказывания о чем-либо. Так бывает только у детей, лишенных по каким-то причинам настоящего, веселого и беззаботного детства.

… Звонок в дверь, обычно звучащий приятной мелодичной трелью, показался на этот раз резким и отрывистым. Недовольно поморщившись, Наташа пошла открывать.
- Майя! Здравствуй! Как хорошо, что это ты! – воскликнула она, увидев на пороге дорогую гостью.
Наташа искренне обрадовалась приходу Майи и, бросившись к ней, буквально повисла у нее на шее.
- Здравствуй, милая! – поздоровалась Майя. - А я подумала, дай зайду. Вот, держи торт.
- Сейчас будем чай пить, - улыбнулась Наташа, не разжимая рук. - Проходи.
- Да ты не даешь! Наталья, пусти! Задушишь…
Пока Наташа ставила чай, Майя неспеша разделась и прошла на кухню.
- Я так скучала по тебе, Майечка. – сказала Наташа.
- Ну, тогда хорошо, что я зашла. – ответила Майя, садясь за стол. - Погода чудная, тепло, почти как летом. Осень в этом году просто волшебная.
После их последнего разговора Майя действительно не заходила к Наташе, только звонила изредка. Понимала, что та хочет сейчас побыть одна, хотя и волновалась, конечно. Не зная, спрашивать или нет, все-таки задала мучавший ее все эти дни вопрос.
- Ничего не изменилось? – спросила она. - Как живешь, Наташенька?
- Ничего… - неопределенно ответила Наташа.
Ответ Майе не понравился.
- Ничего у меня в кармане много. - ответила она и продолжила.
- Андрей не звонил?
- Нет. – быстро ответила Наташа.
- Хорошо… - Майя все же решилась. - Так… А Шубин?
От неожиданности Наташа обожглась кипятком и, дуя на пальцы, быстро ответила.
- Нет… Ой, Майечка, давай не будем об этом, ладно?
- Ладно-то, ладно. – вздохнула Майя. - Только вот…
- Майя! – Наташа погрозила пальцем.
- Ну, хорошо, хорошо. – сдалась Майя. - Что-то я ворчать стала. Старость… Она, как ни крути, свое берет.
- Ну, Майя!
- Так, ты меня чаем поить собираешься? – Майя быстро перевела разговор на другую тему.
- Собираюсь! – Наташа засмеялась и стала разливать по чашкам ароматный чай.
Тем временем Майя резала торт. Однако по ее лицу было видно, что еще не все интересующие ее вопросы были заданы.
- Скажи, Наташенька, - начала она. - Ты помнишь одну мамину подругу, они еще вместе несколько раз в экспедиции ездили? Светленькая такая, глаза еще у нее голубые, как незабудки? Не помнишь? Света звали… Она тебе еще плюшевых мишек привозила.
- Тетя Света? – удивилась Наташа. – Конечно, помню. А что?
- Да ничего, мы тут недавно разговаривали с ней. – осторожно продолжала Майя. - Она о тебе спрашивала… Да, ты знаешь, сын у нее недавно развелся и она…
- Так, Майя, это неспроста все. – хитро улыбнулась Наташа. - Если я правильно тебя понимаю, то ты меня сватаешь, так?
- Ну, почему сразу сватаю? – засуетилась Майя. - А если и сватаю? Ничего в этом стыдного нет. Что делать, если человек хороший есть, а познакомиться ни с кем не может. Вот мы со Светой и подумали… Сын у нее красавец. Ну, просто знаешь, красавец такой… А ты у меня так вообще, красавица вся такая…
- Майя, опомнись, что ты говоришь? Зачем мне этот ваш красавец?
- Как это зачем? Замуж! Отрежь мне, кстати, еще кусочек… Какой вкусный торт, да?
- Да… Я не хочу замуж! – воскликнула Наташа. - Я вообще ничего и никого не хочу!
- Ну, это все глупости, девочка. – уже серьезно сказала Майя. - Пройдет время, все встанет на свои места… Все наладится. А над моим предложением ты подумай. От тебя ведь не убудет, если ты с ним познакомишься, верно? А там кто знает, может, что и получится…
- Да нет, Майечка, видно ничего хорошего у меня не получиться… - с горечью сказала Наташа. - Давай о чем-нибудь другом поговорим, хорошо? Давай я тебе горячего подолью…
- Ну, что с тобой поделаешь! – вздохнула Майя. – Ладно, давай о другом… Скоро холода. Надо бы до зимы на кладбище съездить, убраться там, а то можем и не успеть до снега.
- Это дело нужное. – ответила Наташа. – Может, в следующие выходные? Ты как, сможешь?
- Конечно, смогу.
- Значит, договорились.
Посидев еще немного, Майя стала собираться. Наташа пыталась удержать ее, но Майя была настроена решительно.
- Я бы с удовольствием осталась, детка, да кто кота кормить будет? – сказала она. - Эх, животное как ребенок, право слово, да и попугайчик твой… Ну, не грусти, до следующих выходных.
- Майечка, если ты с Ториком замучилась, давай я его обратно заберу? – предложила Наташа.
- Ни в коем случае! – возмутилась Майя. – Ты знаешь, как они с котом подружились? Просто не разлей вода!
И расцеловав Наташу, Майя ушла. В тот вечер Наташа долго не ложилась, а потом никак не могла уснуть. Мысли густым пчелиным роем носились у нее в голове. Иногда отбившаяся от стаи мысль-пчела надолго застревала у нее в мозгу, и, кусала ее, не давая уснуть. Как же она несчастна, кто бы знал! Всю жизнь она ждала любви, совсем как героиня классического романа. И когда любовь, наконец, ее нашла, оказалось, опять же, как это случается в тех же классических романах, что она не готова к этой встрече. Все произошло не там, не с теми и не в то время, в какое было бы нужно. Эта не вовремя пришедшая любовь принесла ей в итоге одни страдания. Ей было жалко всех участников этой грустной истории - себя, Андрея, Александра Ивановича, Веру… С невольной дрожью вспоминала она их последний разговор с Шубиным, когда сказала ему, что дальнейших отношений у них не будет. Прорыдав потом целую ночь, она уже малодушно решила, что сказала все это напрасно. Но, успокоившись, опять взяла себя в руки и продолжала жить дальше, бережно храня на самом дне своего сердца любовь к этому славному, и, как ей думалось тогда, несчастному человеку. Еще какое-то время спустя она очень боялась, что он приедет за ней, и тогда ей будет во много раз труднее повторять те же слова, глядя ему в лицо. Но время шло, а между тем он все не ехал и не ехал… Вот уже и осень настала… И было Наташе теперь как-то по-особенному тоскливо одинокими, бесконечно долгими вечерами. А предательские мыслишки словно того и ждали, прячась где-то в темных углах квартиры, когда это ей станет совсем плохо? А плохо было… И вот они подкрадываются сзади и начинают нашептывать ей в уши, позвони ему! найди! напиши!

На кладбище было тихо… Тишина эта никем и ничем не нарушаемая, делает похожими друг на друга все кладбища мира. Даже живущие там на деревьях птицы кричат не так громко, словно проявляют тем самым уважение к вечному сну спящих там, внизу…
Утро было ясное и холодное. Пахло осенью, этот запах исходил от влажной, еще не замерзшей земли и от дыма костров, в которых догорала, превращаясь потом в золу, жухлая листва.
- Какой здесь покой! – не удержавшись, воскликнула Наташа.
Идя по дорожкам вдоль могил, они еще издали увидели высокую старую плакучую березу, всегда служившую для них ориентиром.
Толкнув маленькую калитку в ограде, Наташа вошла первой, а за ней и Майя. Привезенные сумки она поставила на скамеечку.
- Здравствуйте, милые мои… поздоровалась Наташа. - Мамочка, папа…
Кончиками пальцев она дотронулась до холодного камня. Несколько минут женщины стояли молча. Мысленно каждая из них что-то говорила дорогим людям.
Первой нарушила тишину Майя.
- Ну, девочка, - сказала она, стараясь придать голосу бодрость. - Давай-ка уберемся здесь.
И достав из сумки маленький веник, Майя стала сметать упавшие с березы листья. Наташа занялась цветником. Работали они молча, все погруженные в свои мысли. Только слышно было, как шуршит веник и натыкается на камни металлический совочек в руках Наташи.
Когда работа была закончена, они, немного уставшие, сели на скамеечку. Майя достала термос с горячим сладким чаем и налив его в крышку, протянула ее Наташе.
- Как кстати! Спасибо, Майечка. – сказала Наташа, с удовольствием сделав несколько глотков.
Выпив чай, протянула крышку Майе, чтобы и та, в свою очередь, тоже согрелась.
- Знаешь, детка, - сказала через какое-то время Майя. - Каждый раз, когда я сюда прихожу, то все время разговариваю с ними, как бы даю отчет о проделанной работе.
- В каком смысле? – не поняла Наташа.
- Я говорю о тебе. – пояснила Майя. - Когда Танечка была в больнице, она попросила меня, если, что… Ну, ты меня понимаешь, чтобы я позаботилась о тебе.
- Ты мне никогда не говорила…
- Ну, что там. – Майя махнула рукой. - Я не о том хотела сказать… Видишь ли, своих детей у меня нет, поэтому ты отчасти и моя дочь тоже, поэтому я несу за тебя как бы двойную ответственность, понимаешь? И перед собой и перед Таней. И когда я приходила сюда, каждый раз отчитывалась перед ней, рассказывала ей о тебе, рассказывала, какая ты, что ты делаешь, что думаешь… Так было, пока ты еще была маленькая, что ли… Потом ты выросла и перестала нуждаться во мне, как раньше.
- Майечка!
- Это нормально, знаешь, дети иногда вырастают, это нормально… - продолжала Майя. - Но я сейчас не об этом. Наташенька, я сейчас чувствую себя виноватой перед Танечкой.
- Почему виноватой? – спросила Наташа. - Что ты сделала такого, чтобы чувствовать себя виноватой?
- В том то и дело, что ничего я не сделала, а должна была сделать. Я должна была как-то по-другому повести себя в этой ситуации с Андреем и … Ты знаешь, о ком я говорю. Я должна была, как мать, уберечь тебя от страданий. Я должна была совсем иначе поступать…
- Майя, перестань, пожалуйста. – расстрогалась Наташа. - Ничего ты не должна была по-другому делать. Я уже взрослая и беречь меня как раньше не нужно. Пойми, от жизни не убережешь. Все приходиться проходить самому, за меня это никто не сделает…
- Не знаю, Наташенька, правильно ты поступила, или нет… Не могу я судить. Только вот опять ты одна. Я-то ведь не вечная, пойми ты это! Ну, не станет меня, с кем ты тогда останешься, девочка?
- Майечка, милая моя, ну что ты!
Наташа обняла ее и обе, поддавшись захлестнувшей их обеих волне горячей нежности, заплакали.
- Деточка моя! – всхлипывала Майя. - Я всегда очень любила тебя, поэтому так переживаю за тебя сейчас. Скажи мне, только честно дочка, ты любишь Андрея?
- Не знаю…
- А того, другого?
- Да… Нет… - Наташа не знала, что и сказать. - Не знаю, совсем запуталась.
- Так надо найти в себе силы, чтобы распутать все это. – решительно произнесла Майя. - Я знаю, что это непросто, но надо. И еще я знаю, что сделать это обязательно надо. Давай я поговорю с Андреем. Позвоню ему…
- Андрей не простит. – уверено сказала Наташа. - Да и Саша… Не могу я его забыть… Где он теперь?
- Не думай о нем. – попросила Майя.
- Не могу не думать… Видишь, какая я безвольная…
Наташа тяжело вздохнув, поднялась со скамеечки.
- Майечка, давай не будем об этом пока говорить…

Вернувшись с кладбища, Наташа решила в этот день ничего не делать, а просто посидеть дома, отдохнуть, и если получиться, хоть немного привести в порядок свои мысли.
Удобно устроившись на мягких диванных подушках, она попыталась заснуть, однако сон не шел к ней. Слова Майи о том, что эту ситуацию надо как-то распутать, никак не шли у нее из головы. Она осознавала, что все это время после своего бегства, а иначе как бегство, она это назвать не могла, так вот, после бегства с дачи, ее преследовало ощущение, что она не выполнила чего-то важного, очень важного для нее обязательства. И это касалось не столько Андрея, сколько человека, за которого, как ей сейчас казалось, она несла своего рода ответственность. Этим человеком был Александр Иванович Шубин. И именно с ним она должна была объясниться тогда, чтобы потом уж больше никогда в своей жизни его не видеть. Она чувствовала себя виноватой перед ним, ведь своим поведением она фактически молчаливо принимала его ухаживания и не делала никаких попыток того, чтобы раз и навсегда в корне их пресечь. Да, этого она не делала. А должна была бы, ведь в доме она находилась на положении невесты, и в недалеком будущем ей предстояло стать членом этой семьи. А она поступила как нашкодивший ребенок, который, осознав потом неправоту своего поступка, вместо того, чтобы как-то исправить его, предпочел просто исчезнуть с места преступления.
Неожиданно Наташа почувствовала себя очень легко, почти физически ощутив, как тяжелый груз вдруг сняли с ее плеч. Быстро одевшись, она выбежала из квартиры…


МОЛ, № 2 , 2006
Используются технологии uCoz