Сергей Алимарин

Язык является инструментом познания мира и, как всякий инструмент, он может быть использован не по назначению и даже во вред человеку.

История минувшего века показала, что речь может служить одним из инструментов принуждения. Наряду с физическим и экономическим принуждением люди всегда использовали и “языковое принуждение”, но особое значение оно приобрело с развитием средств массовой информации. И речь здесь идет не о том, что человеку можно приказать что-либо сделать.

“Языковое принуждение” основано на насильственном формировании в сознании людей определённой картины мира с тем, чтобы в дальнейшем исключить нежелательное для власти понимание поступающей информации. В такой ситуации уже нет необходимости так уж жестко контролировать поток этой информации, что в наше время сделать трудно. Зомбированное сознание само будет воспринимать только то и так, как задаёт структура самого сознания.

Такие структуры формируются с помощью постоянного повторения в средствах массовой информации определённых оценок и указания на причинно следственные связи событий. Каждая система таких оценок выражается с помощью определённых слов, чаще всего имеющих привлекательные ассоциации , но используемых крайне неопределенно. Такое сообщение воспринимается не на основании значения самих слов, а на основании устойчивых ассоциаций. Когда люди привыкают к этой риторике, сама терминология уже начинает не столько что-то обозначать, сколько нести в себе оценку событий. Наконец, некоторые слова начинают применяться лишь в качестве опознавательных знаков идеологической ориентации автора, знаков “свой-чужой”.

Те структуры, которые были заложены в сознание нашего народа в минувшие десятилетия и сегодня почти не изменились. Они меняются гораздо медленнее внешних условий жизни и большинство стереотипов коммунистического сознания всё еще управляют нашим восприятием мира. Людям внушили, что государство их кормит, и они требуют этого от него. То есть требуют воспроизводства патерналистских экономических отношений. В отчаянии рабочие прибегают к таким средствам, как блокирование магистралей, чем сами разрушают экономические связи, а следовательно, снижают уровень своей жизни. Они ведь выучили, что оружие рабочего – забастовка. А в наши дни формированием ценностных ориентаций людей стали заниматься и рекламные агентства.

Однако, информационному принуждению можно сопротивляться. Для этого надо хотя бы просто постоянно показывать людям, как различные корпорации (государство, частные компании) пытаются манипулировать сознанием граждан с помощью речи и формирования различных мифов. Многие слова, которые мы переняли из других языков, возникли и функционируют там совсем в других социальных условиях и у нас обретают у нас иной смысл. Возникает иллюзия, что явление названное другим словом меняет свою суть. Мы пользуемся словами “свобода”, “демократия”, “современность” и т.д., но каждый понимает их по разному, в разных языках, в разных культурах за ними стоят разные политические явления.

Более того, если мы понимаем, как политики пытаются нагромождением слов затушевать неприятные им факты, мы сможем понять и то, что они думают на самом деле. Непредубеждённому человеку ведь ясно, что “зачистка” – это карательная операция, а укрепление “государственного контроля” – это расширение власти чиновников. Рекламный лозунг “бери от жизнь всё”, хоть и рекламирует всего на всего, кажется, какой-то напиток, но попутно, и может быть помимо воли авторов, формирует отношение к жизни.

В советское время для разрушения наиболее очевидных и навязчивых стереотипов люди пользовались жаргоном. Писатели также стали использовать жаргон для того, чтобы речь их героев была более похожа на реальную, однако затем жаргон в появился и за пределами прямой речи. Некоторые и сегодня считают, что употребление жаргона является свидетельством их демократичности и современности. Русский язык не раз справлялся с различными напастями, но ведь не сам же по себе. Это делали люди, и сегодня литератор несет особую ответственность за развитие своего языка.

Языковое принуждение является частью того явления, которое когда-то в схватках идеологической борьбы назвали психологической войной. Сегодня это забылось, изменился состав противостоящих друг другу групп людей, однако методы этой войны продолжают применяться. Нам еще предстоит осознать, что здесь необходимо вводить меры безопасности, аналогичные тем, которые уже пытаются ввести в сфере экологии и вооружений.