Помнишь ли ты эту замечательную песенку шестидесятых годов? Кто ее пел, Бернес? Трошин? Пожалуй, это была максимальная доля иронии, пропускаемая советской цензурой времен "железного занавеса". Это надо же, подумать только! Париж, Москва…
А мне, дорогой друг, снится Переславль, его окоем, а зеленые пятна с общегеографической карты на моем столе причудливо превращаются в кроны деревьев, ряды изгородей; и световой поток переносит меня на речную пристаньку, с которой я опускаю ноги в прозрачную холодную воду.
Но, как справедливо заметила Анна Андреевна Ахматова, сны и дети суть самые неудачные темы для беседы. И, действительно, обе эти темы затрагивают потаенные, глубинные уголки нашего подсознания, и обсуждать столь интимные вещи - это дурной тон, не правда ли? А разве вести разговоры о пожарах и криминальной хронике - не дурной тон? Хотя для довольно значительной части населения это является необходимым раздражителем, жизненно важным витамином, я никак не могу привыкнуть к этим людям, читающим “МК”-ашную, желтую прессу и вкушающим FM-ные радиостанции на полную громкость.
А как тебе, любезный друг, публика, толпящаяся вокруг мест автокатастроф, или же публика, которая глазеет на танки, открывающие огонь в центре города? Создается впечатление, что русскому человеку лениво и скучно живется на пока еще бескрайних просторах своей родины. Если нет хлеба, то "давай зрелищ!" А, если есть, то тем более - "зрелищ!"
Во всяком случае, для удовлетворения собственного любопытства я придумал куда менее кровожадное развлечение - хождения не за три моря, но в малые города России, в которых стиль и темп жизни весьма отличаются от столичной.
Переславль-Залесский. Любой школьник-хорошист скажет тебе, что город сей знаменит Плещеевым озером, на котором Петр I создал свою "потешную флотилию", заложив тем самым основы русского военного флота. Этот же школьник, возможно, вспомнит, что Переславль причислен к городам, так называемого "Золотого кольца", благодаря множеству архитектурных памятников, церквей и монастырей, возведение коих отразило роль Переславля в средневековой истории Северо-Восточной Руси.
Переславль-Залесский находится на середине пути из Москвы в Ярославль, в ста тридцати километрах от столицы. Поскольку железнодорожное сообщение с городом отсутствует, я решил отправиться в путь с автовокзала на Щелковском шоссе. Дорога заняла часа три.
Переславль оказался некрупным, спокойным и довольно чистым городом, с налетом некоей патриархальности, придающей ему очарования… Сорок две тысячи населения; в центре, рядом с единственным в городе светофором, двухэтажные каменные дома XIX века, крашенные желто-белым. Неподалеку - современные четырехэтажное здание гостиницы. На окраинах распложены кварталы новостроек, поселки. Большую же часть города занимают деревянные одноэтажные дома с прилегающими садовыми участками. Или без оных. Ну, а самое выразительное в архитектурном облике Переславля - это церкви и монастыри, которые неброско, но выразительно и пластично вписываются в городской ландшафт и окрестности.
Андрей Белый был большим эстетом и умницей, но как-то раз, в полемическом запале сказал, что все русские города, за исключением Петербурга, "представляют собой деревянную кучу домишек".
Ну и что из того? Для меня, например, наибольший интерес представляет не количество, или даже качество каменных построек, но некая метафизическая сущность ГОРОДА, вырастающая из пространственного его расположения. Ландшафт местности, в которой находится город, никогда не бывает одинаков. Возможно поэтому, города, где мы бывали, подобны страницам книги нашей памяти, книги, которую мы так любим перелистывать.
Если мы вспоминаем о Петербурге, его характеристиках, то чаще всего приходит на ум слово "линейность". В случае с Москвой это уже будут "концентрические круги". К Переславлю наиболее подходит сравнение с крестом, вертикаль которого накладывается на трассу Москва - Ярославль. Вдоль нее и вытянулся город. Вертикаль - это движение вверх, к небу, и еще - от юга к северу. С запада Переславль ограничивает огромное, несколько остраненное Плещеево озеро, а с востока - болотистые луговины и торфяные разработки. Горизонталью является река Трубеж, пересекающая город и впадающая в озеро, а также дорога на восток, в Берендеево.
Великий Устюг и Комсомольск - на - Амуре, Голенищев - Кутузов и Мамин - Сибиряк …
Есть нечто привлекательное в этих составных названиях и сложных фамилиях, даже в Баден - Бадене что-то определенно есть.
Этимология названия города - важный момент; и что касается Переславля, то выяснилось, что издревле на Руси существовало аж три города с таким названием. Первый был заложен в 993 году на юге, в Киевской Руси, теперь это город Хмельницкий (Переяславль-Хмельницкий).
Второй Переяславль, основанный в 1095 году на Рязанской земле, ныне стал Рязанью. И лишь третий, на севере, сохранил свое название. Город ставил Юрий Долгорукий в 1152 году для защиты своего княжества от новгородских и смоленских соседей.
Что же означают эти несколько загадочные основы "пере" и "слав"? Опять же, отправимся на юг. В X веке, в приднепровских стенах, отрок со старинным русским именем Ян Усмович одолел в бою печенежского богатыря. Как тогда говорили, Усмович "перея славу" печенега, то есть перенял его славу. Отпраздновав, киевляне и заложили изначальный Переяславль.
В свою очередь, рязанский и залесский Переяславли были названы в честь старшего брата, и заодно они "перея славу" окрестных поселений. Любопытно, что реки в каждом из трех городов до сих пор носят одинаковое имя - Трубеж.
Вторая же составляющая названия - "Залесский" - согласно картографам XIII века означает "находящийся от Киева за Брынскими лесами", то есть в Залесье. И последний этимологический штрих: в XV веке на Севере меняется говор, из названия исчезает самая важная буква нашего алфавита - "я". С тех пор град сей, зовется Переславль-Залесский, или просто - Переславль.
Уф! Позволь мне, милый друг, не переходить теперь плавно на богатое событиями прошлое Переславля, славной родины Александра Невского. Это не является предметом моих заметок.
Однако в истории каждого города есть ключевые моменты, которые оказывают значительное влияние, как на психологию его обитателей, так и на их быт. Для жителей Переславля судьбоносными оказались последствия скандала, разразившегося вокруг строительства железной дороги, казалось бы, в далеком 1866 году.
Как известно, дороги служат продвижению цивилизации. В средние века Переславль-Залесский находился на пересечении торговых путей - сухопутного на север и водного, из Новгорода на Волгу, "по обеим Нерлям". В XVIII веке торговля перемещается с Белого моря на Балтийское, и город становится все более и более провинциальным. Потому так торжественно отмечали переславцы в 1849 открытие московско-ярославского шоссе, прошедшего через их город. Вполне логично было бы предположить, что и Северная железная дорога, строительство которой началось во время реформ Александра II, также должна была пройти через Переславль.
Все очень просто: взгляни на карту и увидишь, что Москва, Сергиев Посад, Переславль, Ростов и Ярославль находятся на прямой линии. Однако главный фабрикант Переславля, текстильщик Мартиниан Иванович Борисовский, счел что проведение "чугунки" через город подорвет его дело. Он сколотил группу единомышленников, раздал взятки столичным чиновникам, напоил инженеров. В результате железная дорога, открывшаяся в 1868 году, прошла по окраине переславского уезда на расстоянии в двадцать пять километров от города. На любой карте видна эта издевательская дуга, идущая от Сергиева Посада на Александров и выходящая затем на Ростов.
Это сейчас ценности московской цивилизации не кажутся столь неоспоримыми, но в конце XIX века Россия вступала в период так называемого первоначального накопления капитала и городскому хозяйству требовалась новая инфраструктура. И, конечно, железная дорога.
Невозможность обустроить город в соответствии с требованиями времени сказывается до сих пор. Меня, например, несколько удивили постоянные перебои в подаче электроэнергии, причем не только в частном секторе, но и в гостинице, в больницах. Отключение горячей воды, к которому россияне все еще привыкают, кажется абсурдом в начале нового тысячелетия. А как тебе, дорогой друг, понравилась бы городская переславская баня без горячей воды и, соответственно, без собственной топки? Мне сей факт, напомнил случай из моего сухумского детства, когда горела пожарная станция, а пожарные забивали "козла"… Подобные бытовые неурядицы было принято называть "совком", но, как мне кажется, причины их лежат глубже.
Учитывая столь печальную предысторию, можно было бы предположить, что нрав переславцев должен оказаться тяжелым, чуть ли не депрессивным. Отнюдь. Переславцы показались мне весьма разговорчивыми и отзывчивыми людьми.
Правда, вскоре выяснилось, что население города не вполне однородно, и даже живущие здесь более тридцати лет не признаются местным населением и считаются "чужаками". А что говорить о большом количестве эмигрантов, приехавших сюда из сопредельных России территорий? "Чужаки" обвиняют коренных жителей в косности, консерватизме, необразованности. Местные же, напротив, утверждают, что приезжие ленивы, развращены и не понимают здешнего уклада. Забавно. Выяснить, кто и в чем более прав, у меня не хватило времени, да и желания.
Но торговать умеют все. В скаредности местных торговок я убеждался не раз. "На, миленькой, возьми! Последняя осталась, хорошая клубника-то будет! Здесь всего на шестьдесят рублей-то", - обращалась ко мне на рынке прижимистая бабуля, протягивая полукилограммовый целлофановый пакет с мятыми, прокисшими ягодами.
Представляешь, однако, мое удивление, когда на симпатичной и грамотно составленной туристической карте города я обнаружил два желтых квадратика с графическим изображением электровоза! "Железнодорожные вокзалы", - горделиво сообщали условные обозначения.
Первый вокзал находится на восточной неказистой окраине города, труднодоступной даже переславцам. Вокруг пустыри, поросшие пыльным бурьяном. За крохотным палисадником - желтое, компактное здание вокзала.
Похоже, что строили его пленные немцы. Лаконичная надпись рубленым шрифтом: "Переславль".
Мое появление здесь встречено с испугом: "До Берендеево? Нет поездов. Не ходят. Это товарная станция."
В помещении тихо. Прохладно. В три четверти зала - белесая штукатурка, ниже - синяя масляная краска. Не хватает стендов с графиками и портретами передовиков производства. Гулкий стук туфель по кафелю. Я вышел на свет и стряхнул об рельсы комки засохшей глины. Широкая колея. Эту ветку на Берендеево строили после войны всем городом. Называли "дорогой жизни" и представляли себе, наверное, пассажирские вагоны с эмалированными табличками "Переславль - Москва".
А вышло иначе - дорога к производственному объединению "Славич". Как же. Фиксаж, проявитель, да и магнитную ленту для катушечных магнитофонов здесь раньше выпускали. Я на нее "Лед Зеппелин" и Высоцкого записывал …
Разыскать второй железнодорожный вокзал оказалось проще. Он расположен в южной части города, на улице Кардовского, прямо у шоссе. Правда, на существование станции указывают лишь кривые рельсы, затерявшиеся в траве, да масляные пятна на песке под раскидистым вязом. Отсюда на север идет узкоколейка. Дизель с двумя вагончиками, в просторечии именуемый "кукушкой", отправляется в девять утра, а во второй раз в полпятого пополудни. Билеты у кондуктора.
Если ты окажешься в Переславле летом, не премини в погожий день совершить на "кукушке" железнодорожное (а затем и пешее) путешествие в "музей паровозов". Единственный в России музей узкоколейной техники находится километрах в двадцати от города, в лесу, у заброшенных торфяников.
Тихая железнодорожная линия идет по левому берегу Плещеева озера мимо усадьбы Петра I, мимо домов отдыха и сталинских дач. "Кукушка" минует озеро и катит в чистый хвойный лес. Тут выходят рыбаки и грибники. Движение состава напоминает скорее ходьбу утки, чем полет кукушки, ну и что, вот уже и конечная станция - Купань.
Теперь следует пройти через поселок к длинному и щербатому деревянному мосту через Вексу. Роль перил выполняют камыши, торчащие из заболоченной речки. Чуть левее - небольшая песчаная отмель. Стоит искупаться, поваляться в траве, поскольку предстоит еще пройти лесом километра три до села Талицы. Здесь, на территории станции - депо, и находится музей. Коллектив энтузиастов собрал и отреставрировал уникальную коллекцию узкоколейной техники. Всевозможные дрезины, мотовозы - пожарная машина, участковая, ЗИМ для начальства, пассажирские вагоны, финский и немецкий паровозы рубежа веков. Словом, здесь есть что пофотографировать, что поснимать, надобно только переключиться с природной пластики на функциональность механики.
Обязательный номер программы - катание на дрезине. Лучше - с ветерком, за сто тридцать. Мама, не горюй и держись крепче! Лицо хлещут ветки, лицо разбивают слепни и мошкара. Хочешь - кричи, хочешь - сжимай зубы.
На обратном пути рекомендую купить в местном сельпо по бутылке янтарного "Ярпива". Если только Ярэнерго не вырубит свет - кассовые аппараты сработают. Унылые прагматики укажут, что куда проще было добраться до музея за полчаса на машине, или в такси за полтораста рублей. Что им ответить? Наши отцы и деды завещали нам искать непрямых путей.
| МОЛ, №2, 2001 |