Казалось бы, чего мы не знаем об Америке? А вот поглядишь собственными глазами на ту же заокеанскую Калифорнию и неожиданно обнаружишь совсем родные черты.
Нет, я вовсе не имею в виду, например, перебои в энергосистеме современной Калифорнии, столь бодрящей умы "творцов" энергокризисов нашего Приморья. Я говорю о присутствии на этой земле духа русских переселенцев многих поколений, начавших свои паломничества в Новый Свет еще во времена Екатерины Великой.
Жаль, нет точной статистики - сколько русских живет нынче в Калифорнии. Предполагают, что в Сан-Франциско от 40 до 60-ти тысяч (а в городе всего - 800 тысяч жителей), зато во всем районе Тихоокеанского залива - до 600 тысяч русских (при общем количестве в 6 - 8 миллионов). Сколько же "наших" тогда в Лос-Анджелесе – гигантском мегаполисе, с населением в 13 - 15 миллионов?! Невольно вспоминаешь нахальную реплику одного из героев "Убойной силы" (родного TV- сериала): "Эх, Лос-Анджелес! Мать городов русских!"
И вдруг со смешанным чувством гордости и недоумения открываешь у русских универсальные способности к приятию сугубо американского кодекса жизни. Правило №1, элементарное: "Не умеешь делать быстро - тебе нечего делать в Америке!" Усвоено всеми, кто преуспел. Делаем быстро! Страна для некурящих? Одобрямс. Стараемся. Фанаты чистоты? И мы - не хуже. Давно усвоили и знаем: бросишь бумажку в национальном парке или общественном месте (это ж тебе не Тверская или Арбат) – заплатишь 150 долларов штрафа. И столько же выложишь, если едешь на переднем сидении машины без защитного ремня. Попробуй забыть!.. Надо уметь - так воспитывать нацию.
Мы, посланцы Международного благотворительного фонда Владимира Спивакова, летели в страну, где хорошо знают имя этого музыканта, самого певучего и магического из современных скрипачей. Но первый "певучий" и "магический" звук, поразивший наш слух на американской земле, исходил отнюдь не от музыканта. Пел гигантский красный мост...
Великий Тихий океан! Кажется, нет более могучего водного властелина на нашей планете, чем этот - вершитель климата Калифорнии. И, вероятно, нет более романтичного города, чем тонущий в океанских туманах и штормовых ветрах красавец Сан-Франциско. Панораму города определяет именно живописный залив Тихого океана и гигантский подвесной мост - "Золотые ворота" ("Golden Gate Bridge"), сооруженный еще в 1937 году. Сей мост, по местным поверьям, - талисман. Всяк посетитель Сан-Франциско непременно должен пересечь 4200 футов этого пути над океанской бездной, туда и обратно, а иначе– Что мы и сделали в первый же день своего пребывания в США, по совету Генерального консула России в Сан-Франциско, Ю.В.Попова. Промчались сквозь Golden Gate на лимузине консульства и посетили "потустороннюю" смотровую площадку с видом на панораму роскошного молодого города. Ведь "американскому" Сан-Франциско (не испанскому или мексиканскому) всего только 150 лет! А вид его с океана, говорят, превосходит по красоте даже такие великие города мира, как Гонг Конг, Сидней, Манила, Сингапур, Нью-Йорк, Рио, Неаполь...
Позднее мы услышали "голос" Сан-Франциско. Ночами, когда концентрация тумана над заливом достигла каких-то опасных для мореплавания величин, мост вдруг начинал "петь" утробным, магическим голосом свое "у-у-у" и через минуту снова "у-у-у" - и так до самого утра, пока туман не рассеивался. Весьма впечатляющие для ушей музыкантов "ночные серенады".
Наверное, Сан-Франциско был изначально задуман, как очень музыкальный город, если и оперный театр (Opera House), и филармония (Symphony Hall) вошли в центральный архитектурный комплекс, расположенный рядом с мэрией, эдаким местным "капитолием" с роскошным куполом (Citi Hall), украшающим центральную площадь города (Сivic Center Plaza). Не случайно сезоны Сан-Францисской оперы здесь постоянно открываются при участии ведущих русских певцов Мариинского театра и дирижера Валерия Гергиева. Это стало традицией. И не случайно именно здесь, в сердце Калифорнии, сложилось "Общество друзей РНО", поддерживающее первый русский негосударственный оркестр и материально, и морально. Об этом мне поведал генконсул Ю.В.Попов.
- "Российский национальный оркестр уже дважды побывал в Калифорнии, давал прекрасные концерты и у нас, и в Лос-Анджелесе, и в Беркли, где я слушал его в этом году", - рассказывал Юрий Владимирович. - "И мы, в консульстве, давали прием и для оркестра, и для "Общества друзей РНО". Принимали и Михаила Плетнева, и Владимира Спивакова. На моих взрослых дочерей Веру и Наташу (23 года и 17 лет) Владимир Теодорович произвел не только своим искусством, но и своей личностью – неотразимое впечатление".
Наступал теперь наш черед – продолжить добрую славу и традиции русского музыкального паломничества в Америку. Молодым музыкантам, стипендиатам Фонда Спивакова - скрипачке Анне-Лизе Безродной, гобоисту Максиму Орехову, пианисту и композитору Алексею Курбатову - предстояло дать концерт в той же резиденции нашего консула, где побывали и выступали выдающиеся музыканты России. А мне предстояло вести этот концерт, представлять юных гастролеров и зачитывать обращение к американским слушателем Владимира Спивакова, в котором, в частности, были такие примечательные строки: "Я уверен, что никакие политические перемены не разрушат наше, исторически сложившееся взаимное притяжение, наш глубокий интерес друг к другу. И Музыка по-прежнему будет властвовать над нашими душами".
И зазвучал пленительный Чайковский и экспрессивный Равель под смычком 19-летней Анны-Лизы, а затем Гидаш и Бородин голосом тонкого и виртуозного гобоя 16-летнего Максима. Обоим аккомпанировал замечательный пианист Алексей (18 лет), который поразил затем редкостной глубиной и блеском интерпретации сольной программы ("Чакона" Баха-Бузони и "Весна священная" Стравинского-Курбатова). А на "бис", к особенному удовольствию американской части аудитории, была исполнена Концертная фантазия на темы оперы Гершвина "Порги и Бесс", сочиненная Алексеем Курбатовым для трио (скрипка-гобой-фортепиано) специально к этим гастролям.
Осталось в памяти еще одно мистическое ощущение: звуки скрипки, гобоя и рояля неслись далеко над живописными холмами (а Сан Франциско - необычайно холмистый городок) и растекались по небу над океанским заливом. Ибо резиденция консула, расположенная на высоком холме улицы Бродвей (!), излучавшая в тот вечер эту музыку, словно царила над всей панорамой романтического города на Тихом океане, с его загадочно пламенеющим вдали гигантским мостом "Golden Gate".
Какой идиот придумал антагонизм России и Америки? Видимо, тот, кто понятия не имел, где и когда зачиналась великая недовоплощенная любовь двух стран, где зарождалась знаменитая рок-опера "Юнона и Авось" Вознесенского - Рыбникова. А вот тут, в Северной Калифорнии, в живописном заливе, где в 1776 году испанцы основали свой маленький военный форт Сан-Франциско. Сюда в марте 1806-го и прибыл под флагами Российско-Американской Компании легендарный русский мореходец Николай Резанов. Историки утверждают, что 45-летний Резанов, влюбившийся в 16-летнюю дочь военного коменданта форта - Донну Марию Консепсион ("Кончиту") и проживший здесь три счастливых месяца своей недолгой жизни, - значительно продвинул дела Russian-American Company. Впрочем, и задолго до Резанова, русские путешественники и поселенцы, представлявшие интересы молодой Российско-Американской Компании, уже действовали в самой южной точке открывшейся тогда Калифорнии - Форте Россе, когда не было еще США, Америка вела тогда борьбу за свою независимость, а были здесь только испанцы и мексиканцы.
Любопытно, что Николай Резанов, прежде чем стать героем поэмы русского поэта Андрея Вознесенского, был героем поэмы американского писателя Брета Гарта - так поразила эта экстраординарная история любви соотечественников Кончиты, испанской американки, возлюбленной русского путешественника.
Обо всем этом нам живо напомнила уникальная выставка "Невиданные сокровища. Российская империя и Новый Свет", развернутая в эти дни в той самой древней части Сан-Франциско - парке и форте Presidio - где и находилась 200 лет назад старая резиденция военного коменданта эпохи Резанова (нынче Клуб офицеров Presidio). Подготовленная Государственным историческим музеем России и организованная вашингтонским Американо-российским культурным фондом, эта глубоко продуманная экспозиция сложилась в настоящий гимн Российской империи, ее глубокому интересу и любви к Новому Свету. Здесь есть портрет и самого Николая Резанова, и его возлюбленной Консепсион (Кончиты). А старинные карты и документы, костюмы и регалии, предметы искусства, придворного и простонародного обихода воссоздают всю богатейшую (и мало известную) историю отношений России и Америки.
Ну разве не утешительна мысль о том, что эта редкая выставка, которая экспонируется уже в четвертом штате США и продолжится в Сан-Франциско до конца июля, затем прибудет в нам, в Россию? И, разумеется, Москва первопрестольная - станет ее "последним" приютом...
Что мы знаем о жизни русской эмиграции в современной Америке? Фрагментарно - многое. А, в сущности - почти ничего.
Вот что рассказал Юрий Владимирович Попов:
"Я не делю нашу русскую эмиграцию на многочисленные "волны". Для меня существует только две разновидности: эмиграция "старая" (возникшая после революции 1917 года, в 20-30-е годы, и их потомки) и эмиграция "новая" (после Второй мировой войны и до наших дней). Как ни странно, эти две русские эмиграции почти не соприкасаются. Существующая здесь с давних времен русская община в известной степени изолирована, самодостаточна и интересуется, в основном, тем, что происходит внутри нее самой".
Но разве нет у русской эмиграции своих общественных организаций?
quot;В сравнении с эмиграциями других народов в Америке, наша эмиграция плохо организована. Видимо, нет такой потребности. Организована только "старая" русская эмиграция. Уже несколько десятилетий существуют "Конгресс русских американцев", "Союз российских ветеранов войн" (всех войн ХХ века, начиная с Первой мировой), "Союз выпускников кадетских училищ". Последний возник еще в 30-е годы в Югославии, где обосновались тогда бежавшие из России части Белой армии. Русские кадеты и их потомки встречаются по средам в своем здании; организовали в Сан-Франциско свой музей."
Об этом музее мне рассказывал в Москве потомок кадетов, Анатолий Гарнич-Гарницкий, пресс-атташе Департамента международных связей Российского Дворянского Собрания. Он называл музей русских кадетов в Сан-Франциско единственным в своем роде.
- "Помимо всего прочего есть еще в Сан-Франциско "Русский центр". Это тоже - "старая" эмиграция, их дети и внуки. Они работают внутри русской общины, и каждый год проводят фестивали, приглашая коллективы полуфольклорного, полуэстрадного типа. Мы активно сотрудничаем на ниве культуры. Вместе с Русским центром" Консульство проводит так называемый "Фестиваль России". Это огромный дневной концерт, с утра до вечера, на центральной площади Сан-Франциско "Union Square" (которая сейчас, как вы видели, ремонтируется). Действительно, это некое центральное событие нашей культурной деятельности в Калифорнии. Очередной концерт будем проводить для русской общины в помещении "Русского центра", в зале на 500-600 человек.
И еще одно событие произошло сравнительно недавно. Два года назад был создан в Калифорнии Русско-американский культурный фонд - организация, которая еще находится в процессе становления. Мы с ним тесно сотрудничаем. Основу Фонда составили добровольные пожертвования. А президент этой организации - Иван Иванович Пущин - прямой потомок ТОГО ПУЩИНА..."
Это потрясающая новость, которая взволнует не только пушкинистов!
"В юбилейном году Александра Сергеевича фонд осуществил первую большую акцию: провел гала-концерт "Пушкин в музыке"; а в нынешнем - устраивает благотворительный вечер, посвященный русской музыке. Мы их, в меру сил и возможностей, поддерживаем."
Южная Калифорния исторгала тропическое тепло, когда наш самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса. Нас встречали русские музыканты-пианисты, а ныне руководители Los Angeles Arts School - Сергей Сильванский и Ганна Парфенова, энергичные организаторы наших гастролей. Специально приобретенный к нашему приезду шестиместный Ford благородного стального цвета быстро заполнился. И мы помчались...
Бесконечные дороги Лос-Анджелеса. - freeways, по-американски. Связывающие несколько городов, составляющих огромный мегаполис, они - ослепительны. Эта высокоорганизованная система дорог (highway system) , по которой курсирует более восьми миллионов автомобилей в день, говорят, - самая интенсивная в мире. Но это не мешает сохранять своеобразное очарование, покой и уют каждого из городов в "связке" Лос-Анджелеса, будь то Беверли Хиллз, Санта Моника или Лонг Бич. Даже в чащобе небоскребов Даун Тауна (деловой части Мегаполиса) царит свой покой и уют. А ослепительная красота таких архитектурных колоссов, как воздушная белая башня Публичной библиотеки (Library Tower) или грациозное стеклянное сооружение Bonaventure Hotel, у подножья которого бушует субтропическая растительность, привносит в образ города черты полетности. Пробуждается какое-то острое эстетическое чувство от созерцания этих зеркально сияющих поверхностей американских небоскребов, этой нежно-бежевой и коричнево- терракотовой - такой неожиданной гаммы их цветов. А мерцание миллиардов огней ночного Downtown,а? Впечатление – абсолютно виртуальное. Астральный полет..
Может быть, нам просто повезло, но мы не услышали в Америке громких вульгарных звуков: никаких рок-поп-электрошоков! Даже по TV. Даже на набережных курортной Санта Моники и самой популярной из них "итальянской" - Venice – в воскресный день. Даже на многолюдной пешеходной Third Street Promenade, где раздавались лишь звуки солирующего в традиционном джазовом стиле фортепиано: но это гастролировал "живой" уличный импровизатор, привозящий с собой пианино на колесиках и торгующий своими CD. Тихим и немноголюдным показался нам в дневные часы и бульвар Голливуд - на удивление узкая и очень уютная улочка, пестрящая экзотикой всемирно известных американских кинореликвий. И в ресторанах - будь то китайский или американский - нас не оглушили варварские звуки. Зато мы испытали тургеневский "сладкий ужас восторга" при виде гигантских порций на гигантских тарелках!
Нам посчастливилось жить в "дачной" зоне Голливуда, в очаровательном доме (и одновременно - учебной студии) четы русских пианистов - Сергея Сильванского и Ганны Парфеновой. В доме оказалось три рояля и таринная фисгармония, огромная библиотека и фонотека, редкие фотографии великих русских музыкантов ХХ века, прежде всего, Нейгауза и Рихтера, дружившего с пианистом и композитором Николаем Сильванским (отцом Сергея). На одном любительском снимке, сделанном в Харькове, - юный Рихтер в разгильдяйской кепочке и помятых брюках под ручку с прелестной дамой в шляпке с вуалью (конечно, Ниной Дорлиак). А вот он вместе с Николаем Сильванским среди учеников класса Нейгауза. А вот Эмиль Гилельс. Вот - Флиер. Корифеи русского пианизма...
Когда мы только подъезжали к дому, нас поразил цветник огромных роз у парадного крыльца.
- "Они расцвели только сегодня, в день вашего приезда, - сказала Ганна."
Этот пухлый еженедельник, издающийся в Лос-Анджелесе KMNB Media Group с 1980 года на русском языке, нас поразил. Огромный спектр социального и духовного бытия русской диаспоры в Америке. Обширное информативное поле, пестрящее событиями и знакомыми именами деятелей русского искусства, медицины, образования– Совсем родная литература. Порой - очень трогательная. Местами - старомодная. Но - достаточно оперативная.
Вы можете прочесть в "Панораме", например, обширный анонс о Первом Международном фестивале Булата Окуджавы - за полтора месяца до его открытия в Москве. А заодно узнать, что в концертном зале Park of West Hollywood выступает несколько десятков южнокалифорнийских бардови поэтов - в память о великом барде и в помощь Международному фонду его имени. Все рыцари авторской песни трогательно перечислены поименно. Вас поразит остротой мысли и стиля статья Петра Вегина (живущего ныне в Лос-Анджелесе) об Аркадии Белинкове ("Опальный писатель, как трагедия русской литературы"). Вы не пропустите интереснейшую корреспонденцию "Поэт и время" - о коллоквиуме в Стенфордском университете, посвященном поэту Иосифу Бродскому, или прекрасную статью "Сад радости и печали" - к 70-летию композитора Софии Губайдулиной. А юмор? Здесь тоже все в порядке. Вы обхохочетесь, читая остроумнейшие мемуары Бориса Гонтарева о Сергее Михалкове, в связи реабилитацией советского гимна (Воспоминания о "Красной стреле").
А сколько статей о русских артистах, солистах балета, художниках, музыкантах-исполнителях, о предстоящих концертах, спектаклях, выставках! Вот концерты выдающегося пианиста и педагога Виталия Маргулис (давно живущего в Лос-Анджелесе). Вот гастроли примадонны Мариинки, меццо-сопрано Ольги Бородиной. А это известный семейный дуэт - скрипач Вадим Глузман и пианистка Алла Иоффе - дают два концерта в Лос-Анджелесе. Рубрика "Панорамы", названная "Афишей", переполнена информацией, фотографиями и биографиями.
А вот какой-то концерт назван "событием в музыкальной жизни Лос-Анджелеса". Ба! Да это о нас! Читаем: "Концерт организован совместными усилиями Международного фонда Владимира Спивакова и Los Angeles Piano Arts School. В нем примут участие ЮНЫЕ МУЗЫКАНТЫ ИЗ РОССИИ: Анна-Лиза Безродная (скрипка), Алекс Курбатов (фортепиано). Макс Орехов (гобой) и представительницы Лос-Анджелеса: Эстер Кил - ученица педагога Сергея Сильванского и Симона Шапиро – ученица педагога Ганны Парфеновой". И далее – краткие сведения о деятельности Международного фонда Спивакова, завершающиеся таким прожектом: "Подробно о фонде Спивакова читайте в публикации известного музыковеда Т.Грум- Гржимайло в следующем номере "Панорамы".
Честь имеем! Что можно еще сказать? Только то, что мою "известность" в Лос-Анджелесе подготовила та же милая "Панорама", опубликовав в 2001 году мои статьи о Российском национальном оркестре (навстречу его гастролям в США) и о юбилее Большого театра, да еще с моим портретом и биографией. А перед концертом в Лос-Анджелесе стипендиатов Фонда Спивакова "Панорама", как и обещала, предоставила целую полосу для моей статьи о Фонде и о каждом из юных гастролеров, с их фотопортретами. Обширная публикация под трогательно-старомодным названием "С музыкой в сердце" завершалась не менее трогательной рекламой, касающейся личности Алексея Курбатова и его концертного репертуара. Как будто они знали наперед о его исключительном успехе в предстоящем концерте
В одном из солидных книжных изданий о Лос- Анджелесе, в перечне главных достопримечательностей мегаполиса Music Center стоит на четвертом месте (после Hollywood, Beverly Hills, Downtown). Согласитесь, факт - красноречивый. Проводить вечера в Музыкальном центре Лос-Анджелеса, в этом средоточии театров и комфортных концертных залов, где звучит хорошая музыка, - здесь престижно. Тем более - посетить The Dorothy Chandler Pavilion - настоящий дворец филармонической деятельности, где дает концерты Лос-Анжелесский симфонический оркестр и звезды классического музыкального искусства (и где недавно гастролировал Российский национальный оркестр вместе с Владимиром Спиваковым и Михаилом Плетневым). Мы успели лишь заглянуть в роскошное фойе с умопомрачительными хрустальными люстрами да увидеть на рекламном щите имя нынешнего артдиректора филармонии - Пласидо Доминго. А еще - погулять вечером возле светящихся фонтанов, то взрывающихся фейерверком в небо, то падающих до земли.
А мы давали наш концерт в одном из самых уютных залов Музыкального центра – в Зипперхолле "Колбурн скул", в зале-амфитеатре на 450-500 мест с прекрасной акустикой. Он не единственный в этом просторном многоэтажном здании, хранящим дух великих музыкантов (в частности, русского скрипача Яши Хейфеца, чей мемориальный класс составляет гордость Colburn School). Оказалось, что и в наши дни в Лос Анджелесе живут, концертируют и преподают выдающиеся русские скрипачи старшего поколения, которые посетили наш концерт. 76-летний Даниил Шиндарев, бывший концертмейстер оркестра Большого театра и Ансамбля скрипачей Юлия Реентовича, сидя за моей спиной, темпераментно комментировал каждое выступление юных музыкантов. А 82-летний киевлянин, "первая скрипка" Киевской оперы и профессор Киевской консерватории Абрам Штерн был восхищен талантом Анны-Лизы Безродной и даже пожелал с ней встретиться и помузицировать.
А навстречу мне в зале бросились знакомые пианисты, мои сверстники и соученики по Московской консерватории и аспирантуре Гнесинского института. Зал, наверное, наполовину был заполнен русскими, которые вместе с американской "половиной" составили весьма квалифированную аудиторию. А после первого же выступления маленькой, очень живой имузыкальной пианистки Симоны Шапиро, исполнившей Рондо-каприччиозо Мендельсона, в зале установилась атмосфера почти "домашней" непринужденности и душевной теплоты. Ей-Богу, в Америке все-таки знают толк в человеколюбии (не говоря уж о демократии!). Симону засыпали цветами. И она, счастливая, снова села за рояль, рядом с Алексеем Курбатовым (как концертмейстером), чтобы соучаствовать в дальнейших событиях на эстраде хотя бы листанием нот. Кто-то потом вполне серьезно утверждал, что она просто влюбилась в Курбатова.
Программа концерта была выстроена мудро и со вкусом: каждый из юных участников выходил на сцену два раза и, появляясь во втором отделении, уже был встречен, как "старый знакомый". Оттого второе отделение вылилось в сплошной триумф с первого же номера, где блеснул гобоист Максим Орехов, исполнивший "Фаворитку" (Фантазию Паскулли на темы оперы Доницетти) с прямо-таки "итальянским" артистическим шармом. Ему неистово орали "браво", будто он тенор-звезда. Потом наступил черед девушек-виртуозок, которым надлежало предстать "ассами" исполнительского искусства, ибо американка Эстер Кил играла виртуознейший "Мефисто-вальс" Листа, а Анна-Лиза Безродная - "Цыганку" Равеля, изобилующую головоломными сольными каденциями. Здесь, казалось, градус энтузиазма публики уже достиг наивысших отметок. Но предстоял еще многозначительный финал - долгое (почти на полчаса) музицирование Алексея Курбатова, фактически сольный концерт в смешанном концерте. Вставал тревожный вопрос: будут ли слушать хорального Баха и заумного Стравинского после всех романтических "дьяволизмов" и "цыганизмов" Листа и Равеля?
Этот нелегкий экзамен и пианист, и его слушатели выдержали с честью. Его успех ревзошел все ожидания. Алексей Курбатов вырвал эту победу у судьбы, благодаря универсальной природе музыкального дарования, самобытности "композиторского" мышления, давших ему возможность представить "Чакону" Баха-Бузони, как универсальное музыкальное творение на все времена, а партитуру балета Стравинского "Весна священная" (в своем переложении для фортепиано) - как раритет духа русской истории, от "варваризмов" времен язычества до изощренного эстетства эпохи "модерн" Серебряного века. Незабываемая картина: с последним феерическим пассажем "Весны священной" Курбатов подскочил со стула, словно прыгнул навстречу залу, и вместе с ним тут же вскочили и все слушатели, устроив пианисту бурную "стоячую" овацию. И в этой финальной акции, казалось, не было ничего противоестественного, никакой взаимной "недоговоренности". Здесь была тайная (но и явная!) акция взаимного признания в любви, после которой невозможны были уже никакие "бисы" для подтверждения оной.
Несмотря на все соблазны посетить в Лос-Анджелесе уникальную "Universal Studios", ошеломляющую посетителей всеми тайнами голливудского кинопроизводства, в единственный, свободный от репетиций и концертов день, ребята (фанатически преданные своей профессии) посвятили нотным и музыкальным магазинам. Можно было понять их страсть - приобрести "муздеффицит" в виде компактдисков, плееров и нотных партитур. Боже мой, но это ведь Малер (10-я симфония), Дебюсси ("Пеллеас и Мелизанда") или, скажем, Густав Холст (симфоническая сюита "Планеты")!
Правда, Анна-Лиза все же успела себе купить скромные туфли, а для матери - два красивых платья. Но это уже было в какие-то завершающие мгновения нашего пребывания в Калифорнии, когда мы гуляли по бескрайним набережным Санта Моники, под рокот волн могучего океана...
МОЛ №5-6(14 ), 2001