Мечта Владимира Спивакова - сделать Москву столицей нового фестиваля европейского уровня - сбылась. Фестиваль "Владимир Спиваков приглашает…" стал настоящей сенсацией начавшегося концертного сезона 2001/2002, а каждый из семи его концертов, по существу, имел свою неожиданную интригу, свой взрывной эффект. Но самый большой взрыв произошел в день закрытия фестиваля, когда в заключительном концерте Российского национального оркестра под управлением Спивакова приняла участие мега-звезда мировой оперы, упоительная "примадонна тысячелетия" - Джесси Норман.
Она обрушилась на нас всей мощью своего духа и звука, магией уникального лирико-драматического сопрано с глубокими негритянскими низами, - всем комплексом пугающего совершенства выдающейся и редкостной певицы-актрисы. Ахнули примадонны Большого театра. "Не певица - целый орган! Ничего подобного в жизни слышать не приходилось! Блистательная школа!" – восклицали они. А кто-то из консерваторских профессоров удивлялся: "Просто не верится, что Джесси Норман поет у нас, в Москве. Уж сколько раз ее пытались пригласить…Спиваков чем-то ее приворожил…"
Явление Джесси – этой глыбы-великанши, темнокожей фурии, плывущей по сцене огромным шатром своих драпированных платьев-хитонов, наклонив вперед точеную головку, коронованную огромным тюрбаном - может потрясти еще до всяких звуков ее чудо-горла. Когда же черная богиня, это интеллектуально недосягаемое экзотическое животное впадает в транс, который называется пением (но больше похож на сеанс гипноза), публика испытывает нечто подобное "сладкому ужасу восторга" (слова И.С.Тургенева). "Лицо поющей Джесси подобно какой-то рептилии, - говорила мне Галина Вишневская, впоминая свои впечатления о выступлениях Норман. - Веки у нее, как у черепахи, подымаются и закрываются, а когда это огромное животное раззевает пасть - там виден вибрирующий язык и яма гортани - что-то невообразимое. И при всем том, у нее красивое - действительно очень красивое лицо".
Да, лицо Джесси Норман, с ее огромными огненно-черными глазами, сияет особенной, экзотической красотой афро-американканской рассы. А в минуты, когда певица движется по сцене навстречу со слушателями, лицо ее озарено тайной предстоящего откровения, выражает мысль отчетливую и интригующую: мол, я подарю вам сейчас нечто неведомое. И - дарит… Потому что Джесси Норман - это не только чудо-голос, но и чудо-интеллект (не правда ли, удивительно?).
Пожалуй, никто не ожидал подобной мощи интеллекта Джесси, позволяющего ей творить непрерывно и осмысливать творимое. Показательными и в чем-то ошеломляющими стали ее перестановки в пяти песнях Малера на слова Фридриха Рюккерта, исполненных певицей на утренней "репетиции" и вечернем концерте в разной последовательности. И загадочно преображенная первая песня "Я потерян для мира", столь созвучная глубоким музыкальным идеям трагической Пятой симфонии Малера (создаваемой одновременно с песней), стала вдруг последней в цикле. И - о, Боже, какие краски пианиссимо замирающих в поднебесье звуков рождало бездонное горло и волшебное дыхание певицы, когда она артикулировала скорбный немецкий текст: "Ich bin gestorben"…
Неслучайно на встрече с московскими журналистами Джесси с увлечением говорила о том, что прекрасный текст имеет для нее огромное значение, и о том, как ее захватывает, например, красота текстов "Федры" Расина. "Я считаю, - говорила Норман, - что исполнение мною песен оказывает благотворное влияние на создание оперных образов. Я просто до безумия влюблена в их тексты, в эту невероятную поэзию, на которой основывается музыка. Я восхищаюсь Вагнером прежде всего как поэтом (!). Я следую его текстам слово в слово… Во время исполнения я использую поэзию Вагнера не меньше, чем его музыку".
Результат - известен. Исполнение американской певицей гениальной сцены смерти Изольды (из оперы Вагнера "Тристан и Изольда"), с ее экстатическими, на грани транса, взлетами чувств и пьянящей стихией бесконечных мелодий (в воссоздании которых так преуспел Российский национальный оркестр под управлением Владимира Спивакова), - стало одной из вершин концертного творчества Джесси Норман в Москве. "Вы когда-нибудь видели живое воплощение Эроса в музыке? - восклицал один из рецензентов концерта. - Я видел - это Джесси Норман в "Смерти Изольды" Вагнера",
Поучительна биография темнокожей примадонны, которой только что испролнилось 56 лет. В ней много неожиданного. Джесси родилась в городе Аугуста (штат Джорджия), однако первым ее настоящим учителем вокала был не американец, а француз - баритон Пьер Бернак, близкий друг композитора Пуленка. Жажда учения не покидала ее никогда. И однажды, не располагая большими средствами, она устроилась даже "бэбиситером" (то есть нянькой, ухаживающей за ребенком) к знаменитому педагогу Елизабет Менион, которая и дала ей прекрасную школу. Об этом рассказала мне дирижер Камилла Кольчинская, давно живущая в США и работавшая вместе с Елизабет Менион в Санта-Барбаре… Неожиданность поступков и решений, неожиданный выбор репертуара – визитная карточка Норман, заслужившей репутацию "певицы для интеллектуалов". Стравинский и Барток, Равель и Шенберг, Малер и Берг и, конечно, Рихард Штраус с его "Четырьмя последними песнями". А потом вдруг духовная музыка Дюка Эллингтона или песни Мишеля Леграна, классика французского шансона… Когда после большого перерыва она возвращалась в оперу, то не с итальянскими хитами, а – с "Троянцами" Берлиоза или с "Царем Эдипом" Стравинского или со "Средством Макропулоса" Яначека. Но бывали и исключения. Камилла Кольчинская, например, слышала Джесси Норман в партии Кармен (то есть в меццо-сопрановом, "хитовом" репертуаре) и говорила мне: "Это была фантастическая Кармен!"
Однако вернемся к фестивалю Спивакова. Его последними звуками и апофеозом стало исполнение Джесси Норман (на "бис"), вместе с Российским национальным оркестром, трех песен Рихарда Штрауса и особенно последней ("Morgen"), когда Владимир Спиваков вдруг взял в руки скрипку и они - маэстро-скрипач и певица, сопровождаемые упоительными звуками штраусовского симфонического "аккомпанемента" - слились в артистическом экстазе.
Владимир Теодорович рассказывал: когда они впервые репетировали это произведение в Париже и Джесси услышала его скрипку, она разрыдалась. А через 10 минут после репетиции (которая происходила 11 сентября!) они узнали о трагедии в США по репортажам CNN, и огромная Джесси металась по комнате, как раненый зверь, стонала и рыдала…
Нельзя не признать, что желание Норман выступить впервые в Москве именно со Спиваковым, а не, скажем, с Рождественским или Гергиевым, - дорогого стоит. Недавно она отказалась, например, работать с известным дирижером Мюн Ван Чунгом в Париже. "А когда ее импрессарио ошибся с датой нашей совместной репетиции, - рассказывал мне Владимир Спиваков, - она послала ему факс со словами: "Если подобное когда-нибудь повториться, вы можете уходить, даже не извинившись". Нрав у примадонны жесткий…
Но Спиваков сумел ее "приворожить" не только своей харизматической музыкальной личностью, но и своей любовью к загадочной, далекой стране России, о чем Джесси говорила московским журналистам. Оказалось, что страна эта не так уж и далека от Америки (ее родины), как она думала. А русскую публику она назвала очень даже компетентной и страстной. И была счастлива впервые в жизни дать бесплатный утренний концерт-репетицию, на что ее сподвигнул маэстро Спиваков. А после посещения Оружейной палаты Кремля Джесси искренне и горячо восторгалась одеждами, драгоценностями и каретами русских царей. И заявила категорически: "Если бы я была композитором, то написала бы оперу не о Борисе Годунове, а о великой русской императрице Екатерине Второй". Так сказала великая негритянка о великой русской немке.
Бесспорно, столичные меломаны и гости Москвы теперь обречены на вожделенные ожидания следующего интригующего события, которое имеет название Московский международный фестиваль классической музыки "Владимир Спиваков приглашает…"
| МОЛ, №9-10 , 2001 |