В 1991 году, открывая в Лондонском университете конференцию, посвященную 100-летию со дня рождения Осипа Мандельштама, Бродский встал со стула и надавил двумя пальцами на горлышко только что открытой пластиковой бутыли. Бутыль слегка наклонилась и стала медленно вращаться по кругу, чудом сохраняя свое нарушенное вертикальное положение. Мелькнула мысль: докладчикможет облиться и выйдет конфуз. Зал замер.
А Бродский цитировал Мандельштама: "Мы построим такие дремучие срубы, / Чтоб туда татарва опускала князей на бадье ". Это мы – князья, и нас – опускают ". Разве неясно: конференцию из "буддийской "Москвы Мандельштама выдавливают в Лондон?Иэто при тогдашней, наконец-то, проклюнувшейся (да так и не вылупившейся из яйца) демократии.
"Ребенок Мандельштама сам предсказал, а, скорее, накликал свою будущую смерть: "для казни себе топорище найду ", – продолжал Иосиф. "У Мандельштама не было детей", неожиданно выкрикнул из зала Аверинцев. Бродский был хорошо знаком с методикой психоанализа и не всегда адаптировал психоаналитический "сленг " на потребу аудитории. Сергей Сергеевич Аверинцев, да и не он один, понял Иосифа буквально.
Свободный Ребенок Мандельштама –творческая часть души (психики) – не был никому подотчетен, даже Сталину. И топорищем для собственной казни выбрал, сначала написав знаменитое стихотворение о Сухоруком Чудовище? Что по сравнению с этим пощечина АлексеюТолстому? – Так, легкая разминка.
Бутыль под пальцами Бродского на секунду застыла. И от переносицы потекла слеза. Он резко смахнул ее, налил воды и отпил глоток из стакана. Сам себе Актер и Режиссер с большой буквы, шаг за шагом выстроивший этот миниспектакль: прольет или не прольет, как гамлетовское –быть или не быть.
Вспоминая лондонскую конференцию и тогдашнее общение с Иосифом Бродским, я задумался о превратностях приватной (частной) жизни, воспетой Бродским в его знаменитой Нобелевской лекции. Ведь именно в эту частную жизнь в 60-е годы, в жизнь еще непризнанного тогда поэта, но уже печатающегося поэта-переводчика так бесцеремонно и беззаконно вторглась советская власть:
"Иосиф, Ваш адвокат, судя по всему, не знал, что в конце 20-х годов было принято постановление НКТ (Народного комиссариата по труду) "Оправе работы на домупо договорам с издательствами и редакциями", согласно которому вы не были тунеядцем, ведь у вас, как сказал мне Евгений Рейн, на момент суда был подписан трудовой договор с "Худлитом " на перевод польских поэтов?! ".
Бродский слегка озадачился и неожиданно парировал: "Да, мог бы не сидеть, но так было бы длиннее. ".
Я не переспрашиваю – ответ понятен профессионалу и любому, жившему в советской действительности: длиннее при ином стечении обстоятельств была бы для Бродского дорога в дюнах литературы. Кстати говоря, первым поэтом Соединенных Штатов Бродский стал тоже не по мановению волшебной палочки.
"Дима, вам так не повезет, как мне, – вас не посадят. Поэтому в вашей команде (Союзе литераторов, авт.), как у голландцев, каждый должен знать свой маневр. ". О чем это он? – Футбол. Круифф – первый футболист и голландская футбольная школа – одна из лучших в те годы в Европе; хотя и голландская школа живописи Ван Дейка и Рембрандта тоже "мерцает" на втором плане сознания.
Но главное в произнесенном – "каждый в команде должен знать свой маневр ", а иначе будет, ох, насколько длиннее или, с девяносто девятью процентной вероятностью, не будет вообще ничего: жил – похоронен, и прочерк между двумя датами.
Иосиф входил в наши постсоветские трудности, давал советы по ведению общественной жизни на своей бывшей Родине, собрал всех нас за тридевять земель – в Лондоне, чтобы напомнить, про "князей, которых опускают " и про "топорище для казни ", при этом сумев всю эту "жизнь поэта " показать на себе самом – какая уж тут private life1 литературного сноба.
Частная жизнь в понимании Бродского была единственно возможным противовесом общественной в социалистическом общежитии, протекающей с постоянной оглядкой друг на друга и, в первую очередь, на власть предержащих, – противовесом "плагиату существования". Не плагиаторствуй – и, как у меня, у тебя появится шанс на Судьбу, говорил он всем, кто слушал его Нобелевскую речь по Голосу Америки сквозь завывание и скрежет глушилок.
Недавно я перевел двустишие-эпиграф для одной из книг, переведенных экономистом Борисом Пинскером, который в не столь далекие годы и сам ездил в Штаты послушать Иосифа со сцены:
|
Господь тебе дал оба твоих глаза, – Так Плагиаторствуй, зараза.2 |
В оригинале слова "Господь" и "Плагиаторствуй" написаны с большой буквы. Для меня смысл этого стихотворения состоит в напоминании о существовании промысла Божьего – догляда за Вселенной и людьми, даже такими, кто само слово Бог семьдесят лет писал с маленькой буквы. В таком контексте в Плагиате нет ничего зазорного. Наоборот, это двустишие каждого встряхивает и призывает к исполнению личного долга перед зачавшей его Вселенной – к осуществлению своей единственной ни на чью непохожей частной жизни.
Похоже, что, следуя промыслу Божьему, Бродский был "Плагиатором" с большой буквы. А живи он по-другому, как сами теперь понимаете, – было бы намного длиннее.
1 – частная жизнь;
2 – God gave your eyes –
Plagiarize!
| МОЛ, №1 (24), 2004 |