Зинаида Фомина

Камея

Она вошла в офис и легким быстрым шагом направилась в вестибюль. Среднего роста, стройная, в английском костюме цвета спелой вишни, подчеркивавшем ее пропорционально сложенную фигуру, молодая женщина выглядела решительной и уверенной в себе. Мягкая волна, заколотых шпильками и старательно уложенных, русых волос придавала законченность элегантному облику красавицы. Аромат прекрасных духов и его еле уловимый шлейф, следовавший за ней, создавали особенный шарм. Тонкий профиль лица, не вполне классический, но благородный, большие темные глаза и горделивая осанка обнаруживали "породу"… Словно она сохранила в себе некий врожденный оставшийся запас генетического аристократизма, разбавленный, к сожалению, несколькими поколениями "советских" людей. Все в ней было в меру, и все соответствовало безошибочному вкусу. Такие женщины не часто встречаются в жизни и воспринимаются окружающими, как подарок природы.
Из вестибюля дама повернула направо, и, легко ступая по ковровой дорожке, устремилась в конец длинного, ярко освещенного коридора, где в глубоких кожаных креслах возле приемной шефа сидели посетители. Оказавшись на виду и отмечая на себе восхищенные взгляды мужчин, она с независимым видом уверенно дошла до кабинета директора и взялась за дверную ручку.
Никто не усомнился в ее праве вот так, свободно среди перегруженного рабочего дня исчезнуть за плотно прикрытой тяжелой дверью. У некоторых заскучавших присутствовавших, проводивших изумленными глазами привлекательную женщину, разыгралось воображение. Кем может быть эта очаровательная особа?
Нарушая застывшую тишину, полный молодой человек в очках, слегка присвистнув, спросил как бы у самого себя:
- Неужели такие красотки работают заместительницами? - Или менеджерами?– в тон ему заметил сосед.
Сидевший напротив, производивший впечатление опытного мужчины, со знанием дела возразил: - Нет, это наверняка любовница. И едва ли кто-нибудь из них догадался, что она – жена шефа.

Жена вошла и на мгновение остановилась. Мужчина, сидевший за столом, вскинул голову. Это был ее муж. Да, он смотрелся на своем месте. Элегантный, ухоженный, в модном галстуке и свежей рубашке. Классический тип удачливого, респектабельного бизнесмена. И в то же время, обладавшего внешностью героя - любовника. Высокий лоб, обрамленный волнистыми светлыми волосами, спокойный взгляд голодноватых, голубых глаз, четкий рисунок чувственных губ, натренированные широкие плечи.
И всё вокруг него в просторном помещении: дорогие шкафы и кожаная мягкая мебель; жалюзи на высоких, не пропускающих шум и пыль, окнах; картины на стенах, приобретенные на последних выставках; модели разнообразных современных автомобилей на подставках, говорило о высоком достатке преуспевающей фирмы. Еще бы. Его контора занималась продажей на российском рынке спортивных итальянских машин "Ferrari". Красные быстрые и дорогие "взрослые игрушки” интересовали людей с хорошим достатком, так называемых "новых русских", которые ради престижа очень хотели заполучить их и терпеливо сидели теперь там около кабинета. Всем этим командовал и дирижировал ее Александр. Это очень импонировало ей. Она гордилась им.
- "Правильно ли я поступаю?"- на секунду засомневалась Ангелина, но потом решительно шагнула вперед.
Внезапное появление супруги и ее серьезный вид заставили шефа внутренне собраться. Но он ничем не выдал себя, умея руководить собой и глубоко прятать эмоции. Только удивленно поднял брови. "Что она может знать? Откуда? Нет, невозможно", - быстро успел подумать, уличенный муж. – Я ведь предполагал объясниться с ней только вечером дома".
Такой приход совсем не входил в его дневные планы.
Жена же наоборот не хотела "разборок" дома. "В домашней обстановке выяснение отношений выглядит буднично и стандартно. Я хочу увидеть реакцию супруга, застигнутого врасплох и в официальном месте", - рассудила она по-своему.
Когда Ангелина вплотную приблизилась к нему, то он почувствовал, как ей с трудом проходится сдерживать, вырывающуюся наружу, ярость. А в, широко распахнутых, очах цвета кофе, так хорошо знакомых и родных, бегали и полыхали языки пламени и сверкали искорки. Она уже и не хотела скрывать свои переживания, которые свидетельствовали о чувствах, переполнявших страдающее сердце в данную минуту. Такой ему никогда не приходилось ее видеть.
Его поразили глаза. "Да, это прямо действующий вулкан с выбросом огня и лавы, с внутренней борьбой энергий и затаенных источников. И ничто так не выражает человеческую сущность, как глаза, которые, наверное, являются высшим достижением всех галактик и бесконечностей. В них собран весь космос и вся вселенная. Это венец всего сущего", – сумбурно пронеслось у него в голове. - "Господи, сколько же боли я причинил им? Никакие блага жизни не стоят того, чтобы обижать любимую. Я еще не раз буду раскаиваться…"
И тут маленькая изящная ручка супруги взметнулась и с силой ударила его по щеке. Он почувствовал резкий ожог, и на мгновение у него закружилась голова. Опомнившись, воскликнул:
- Дорогая, я тебе все объясню…
Не дав ему договорить, жена бросила обиженно:
- Не надо, Александр. И так ясно, - гордо смерила его взглядом и, развернувшись, ушла столь же стремительно, как и появилась.
Только остался легкий узнаваемый эфир французских духов "Climat", чаще других предпочитаемых ею, с едва заметным запахом свежести.
Обескураженный и расстроенный неожиданным визитом, директор какое-то время сидел, склонив голову, потом нажал кнопку и сказал секретарше:
- Надя, прошу больше никого не приглашать. Я на сегодня прием закончил.
Налил минеральной воды в стакан, выпил залпом. Прижал руку к пылающей щеке и подошел к зеркалу:
- Действительно, красная. Надо немного подождать.
Посидел еще несколько минут в раздумье. В его холодных голубых глазах появились маленькие льдинки, мерцающие, словно снежинки в сумерках на морозном снегу. "Почему ни о чем не спросила? Ведь я мог быть ночью и в казино, и у друзей, мог, в конце концов, уехать за город к серьезному заказчику. Такое порой и раньше случалось…", – он ясно осознавал при этом, что суть предательства по отношению к жене заключалась не в фактах. Может быть, сработала ее потрясающая интуиция? Она ведь по гороскопу - Рак, а под этим знаком рождаются очень ранимые люди с удивительной способностью тонко воспринимать скрытую от других эмоциональную сторону жизни. Но, во всяком случае, это не дает права врываться вот так на работу и награждать в кабинете пощечиной. Ему стало не по себе при мысли, что выяснение отношений еще предстоит и к серьезному разговору придется вернуться.
Сейчас Александр ясно вспомнил, какая у него замечательная супруга: прекрасная хозяйка, заботливая и внимательная хранительница их очага, да к тому еще красивая женщина и одаренная личность: рисует, пишет стихи, интересуется искусством.
- Анжела, но я люблю тебя и только тебя, - выкрикнул вслух, как бы вдогонку ей, стукнув, со злости на самого себя, кулаком по столу.
Он обожал свою жену. При его трезвом и практичном подходе к делам, чем очень гордился, просчитывая вперед на несколько ходов все в своей жизни, он и не предполагал, что с женой ему так счастливо повезет. Она - главная его удача. После трех, совместно прожитых, лет они представляли собой вполне благополучную пару.

Анжела вышла на улицу. Вздохнула полной грудью воздух и шумно выдохнула, как будто выпустила весь пыл, которым запаслась еще дома. И сразу почувствовала жуткую усталость. Она не спала ночь, предчувствуя что-то неладное с мужем. Теперь, сбросив негативную реакцию, медленно побрела по улице, не глядя по сторонам.
Стояла теплая золотая осень. Середина сентября. Так называемое "бабье лето" посетило Москву на несколько дней, чтобы порадовать людей щедрым солнышком. Маленький кусочек лета вернулся, как всегда, несмотря на сомнительные прогнозы синоптиков. Летнее тепло не сразу сдает свои позиции и вновь регулярно и старательно посещает нас из года в год в начале осени, даря нам уже редкие солнечные дни. Листья рыжих и коричневых оттенков от легкого ветерка кружились у нее под ногами и устилали тротуар разноцветным ковром.
Незаметно для себя, пригретая ласковыми теплыми солнечными лучами, она оказалась на "Патриарших прудах". Одном из лучших московских уголков, правда в последнее время прославившегося всякой булгаковской чертовщиной. Глядя на нее со стороны можно было подумать, что она заблудилась в этом месте. Ее строгий костюм и туфли на шпильках никак не вязались с местом для прогулок.
Однако, она, собираясь к мужу на работу, специально продумала в своем туалете все до мелочей, чтобы стать собранной и решительной. И не распыляться на мелкие мысли и не нужные ощущения. Известно ведь, что одежда настраивает на поступки и манеру поведения, и подачу себя перед окружающими в том или ином наряде. Идешь ли ты на занятия, где не так важно, как выглядишь, или на свидание, когда надо подчеркнуть все лучшее, что в тебе есть, или на деловую встречу, на которой решается что-то важное в твоей судьбе. Все имеет значение.
Думы, думы продолжали роиться в голове…
Мысленно она вела диалог с супругом: "Почему добропорядочность и добродетель непременно должны быть наказаны? Я так старалась создать тепло и взаимопонимание в нашей семье. Увы, ты все разрушил. Я убедилась в этом, увидев твое испуганное лицо, несмотря на жалкие потуги спрятаться за маской равнодушия...”
В этот момент ее едва не сшиб с ног пожилой мужчина, грубо пятившийся назад в каких-то
чудовищно огромных башмаках, чуть не отдавив ей ноги. Анжела остановилась, как вкопанная, выбросив вперед руки.
- В чем дело? – испуганно спросила она.
Мужчина, показывая на кошку, пробегавшую перед ним, очевидно, веря в приметы, сказал:
- Лучше я перейду на ту сторону, - и, не извинившись, зашагал по проезжей части дороги.
Это суеверие показалось ей забавным, и даже немного отвлекло. Нисколько не обидевшись на прохожего, посмотрела на часы, подумала, пора домой, и заспешила к ближайшей станции метро.
Дома в прихожей она положила сумочку на трюмо, мельком взглянула на свое отражение и не узнала себя. На нее смотрел кто-то другой. Нет - не она. А какая-то измученная, посеревшая, осунувшаяся и потерянная женщина. Страдание, боль и удивление отпечатались на бледном лице.
В недоумении Анжела опустилась на краешек пуфа, задаваясь вопросом: "Почему? Что заставило мужа изменить? Ведь он казался ей страстно влюбленным. Говорил, что природа наградила ее не только внешними данными, но и внутренней красотой. Ценил в ней душу, ценил понимание ею своего упрямого характера, способность поддерживать в нем "кураж”. Что же тогда побудило его, на предательство по отношению к ней? Можно ли так легко продать супружескую преданность и доверие? И их уже сложившуюся совместную семейную жизнь?”
Задумавшись, вспомнила, как Александр с первого знакомства поразил ее своей галантностью. И потом, в дальнейшем никогда не забывал подать руку в транспорте, не оставлял без внимания в обществе, всегда был на чеку, угадывая любые желания. Тогда же произвел впечатление уверенного в себе и надежного человека. И со временем она поверила в него, надеясь, что он станет ей опорой и защитой. Ведь сама на тот момент только еще заканчивала институт.
Институт… Сколько себя помнила, всегда интересовалась архитектурой и историей. Привлекало познавание предшествовавших культур и искусств. Поэтому и поступила в архитектурный - МАРХИ на Рождественке. Около него и познакомилась с Александром. На перекрестке Кузнецкого моста и улицы Рождественка. Случайно. Он, извиняясь, подошел, и, без какого либо смущения, пригласил на вечер встречи выпускников юридического факультета МГУ. Не заподозрив в этом ничего плохого, согласилась, хотя знала, что знакомиться на улице нехорошо, неприлично. Но он как-то сразу понравился ей. Такой видный и высокий. Она попробовала представить их со стороны вдвоем и решила: они будут хорошо смотреться вместе. Потом стали встречаться. Ходили в театр, в Консерваторию, гуляли по вечерней Москве. Он приходил с цветами или с милыми небольшими подарками. Она их благосклонно принимала.
А на том вечере в актовом зале второго этажа университетского здания на Моховой ее новый кавалер, подводя к друзьям, с гордостью говорил:
- Анжела – моя невеста.
- Как – невеста? - кружась в вальсе, засмеявшись, удивленно спросила она.
- Я влюбился в тебя с первого взгляда. И для меня - вопрос предельно ясен. Ты, Анжелочка – мой ангел. Я чувствую это. Выходи за меня замуж, - тут же скоропалительно заявил он и, таким образом сделал ей предложение в тот памятный день, в университете, когда они, запыхавшись после вальса, отошли к окошку отдышаться.

После свадьбы, она спрашивала его:
- Что привлекло тебя во мне?
- Сначала оригинальная красота, - отвечал лукаво и добавлял, широко улыбаясь. - А вскоре ты раскрылась другими гранями и с самой лучшей стороны. Я не ошибся, и очень счастлив.
Александр внимательно относился к ее интересам. Помог подыскать хорошую работу, которая позволяла сочетать удовольствие от выполнения заказов с не слишком большой занятостью. Став дизайнером, она оформляла интерьеры в частных домах и в офисах. Заказчики сами привозили к месту работы и отвозили обратно. Это были проверенные люди их круга. Поэтому работала с радостью и без напряжения. А свободное время отдавала книгам по художественной литературе, философии, искусству. Особенно предпочитала те, где рассказывалось, о разных странах, о людях, живущих там, обычаях. Она переносилась в разные уголки планеты и словно путешествовала вместе с автором, мечтая когда-нибудь попасть туда. В последнее время увлеклась психологией. Открыла для себя Фрейда и Юнга. "Стоп, - остановила Анжела свои размышления. – Уже становится темно. Надо привести себя в порядок. И вообще, может быть не стоит так расстраиваться и переживать? Ведь до сих пор у нее все складывалось вполне удачно. А семейные взаимоотношения, - подумала, всхлипывая, - очевидно, сложная наука и это, наверное, первое серьезное испытание в ее жизни. Ну что же, буду его преодолевать. Сейчас же нужно быстрее подготовиться к приходу мужа", - настраивая себя на оптимистичный лад, вытерла катившиеся беспрестанно слезы, и, почти успокоившись, направилась в ванную комнату. Обильные слезы частично сняли в ней напряжение и дали разрядку отрицательным эмоциям.

Душевное равновесие Александра было безвозвратно нарушено, и он ушел из офиса еще засветло. Проходя мимо изумленной секретарши, едва успевшей оправиться после стремительного появления его супруги, небрежно бросил:
- Завтра, как всегда, в девять.
А посетителям, не успевшим разойтись, вежливо объяснил:
- Извините, срочный вызов. Приходите, пожалуйста, в следующий раз, - отметив про себя, что совсем недавно являлся одним из них, из тех, кто сидел у дверей вчера, сидит сегодня, и будет сидеть завтра, и кто хотел купить красный скоростной автомобиль.
Рассеянно садясь в свою низкую спортивную машину, стоящую у входа, задумался о том, что слыл везучим. Везучее других – в учебе, знакомствах, в любви, особенно в женитьбе. Его красавица жена обладала многими достоинствами. Она привила ему вкус к жизни, создала изящный быт. Они ходили в музеи, театры, на выставки. Он в свою очередь мог щедро предоставить ей многие блага: купить хорошее авто, новую квартиру в престижном месте в доме с европейским комфортом. Вместе могли бы позволить себе путешествовать и при желании предаваться гастрономическим изыскам.
Но ему при теперешнем достатке и благополучии не хватало для belle vie какого-то интересного увлечения, аристократического пристрастия, так сказать, светского хобби. Хотелось подняться по социологической лестнице на новую ступень и вдобавок к этому примешивалось немаловажное желание вложить деньги во что-то ценное. И, к примеру, стать коллекционером. Золото и серебро – слишком прагматично и по-мещански. Филателия, нумизматика и прочая мелочь - не для него. Вот оружие, лошади – другое дело, это для настоящих мужчин. Однако оружие пробуждает древние инстинкты и опасно, лошадей держать - нет условий. Его еще с юности влекло к себе изобразительное искусство. И он после долгих раздумий выбрал живопись.
Нет ничего более эстетичного, таинственного и волнующего, чем прекрасная картина в золоченом старинном багете. Многие художники ему нравились, но Кустодиев покорил воображение задолго до того момента, когда внезапно возникла неожиданная мысль – стать обладателем какого-нибудь кустодиевского шедевра или хотя бы этюда, наброска.
- "Какой национальный колорит! Недаром меня тянет к таким картинам, как "Ярмарка", "Масленица" - на них кипит стихия языческой, еще докиевской Руси. А Шаляпин? Он словно идол возвышается над человеческой суетой и высоко парит - наш великий и недосягаемый певец. И ах, до чего же хороши русские бабы, дебелые красавицы в "Купчихе", "Купчихе за чаем", "Красавице"! - восклицал он восторженно всегда, листая каталоги, имеющиеся в доме в большом количестве.
Да, эти образы притягивали, соблазняли. Они своими корнями, уходящими в глубь веков, являлись воплощением праздника изобилия и плодородия и волновали по-настоящему. Шальные мечты о роскошном теле пышущей здоровьем языческой богини на полотне, которая должна принадлежать ему одному, стали навязчивыми и не давали покоя. Тем более что, и средства уже позволяли. И тогда начались поиски путей для осуществления охватившей его идеи.
После неоднократных попыток самостоятельно обойти несколько художественных салонов и ничего там не найти, он расстроился и, отчаявшись, обратился к своему давнему школьному товарищу, закончившему, кажется, "Строгановку".
Однажды тот позвонил в воскресенье:
- Я знаю, где предположительно имеется подлинник Кустодиева. Разумеется, не выставленный. Нас ждут во вторник, - и бросил трубку, ничего не объяснив.
И в самом деле, познакомил с владелицей одной галереи, недавно расположившейся на Старом Арбате.
Приятель завел его во двор, отреставрированного классического особняка. Через служебный вход, пройдя контроль бдительных охранников, они поднялись по старой лестнице и очутились в небольшом кабинетике, переходящем в довольно обширное помещение, заставленное стеллажами, шкафами и полками. И где повсюду стояли вазы, холсты в рамах и просто на подрамниках, лежали гобелены, поблескивало серебро и сияло золото.
Тут же у Александра мелькнула радостная надежда:
- Возможно среди этого, не расставленного в торговых залах, богатства и находится моя мечта?

Лихорадочно глаза блуждали в этом пространстве, перескакивая с одного предмета на другой. Он уже знал, что некий коллекционер, навсегда покидающий страну, принес сюда насколько этюдов Кустодиева и одно недописанное полотно “ню”, собираясь их выгодно продать. Не задерживаясь надолго ни на чем, взгляд скользнул по, стоящей к ним спиной, блондинке, темпераментно разговаривавшей по телефону. Она жестом руки пригласила их проходить, а, положив трубку, не спеша, обернулась, обворожительно улыбаясь.
- Напрасно, друзья, вы теряете время, разглядывая ту рухлядь, - вернул его к действительности низкий женский голос, чуть посаженный привычкой к курению. – Вас интересует…
- Познакомься. Это Александр, бизнесмен. Его интересует Кустодиев. А это Елена -
симпатичная, бизнеследи. И профессиональный искусствовед, - представил их общий знакомый.
- Я, кажется, смогу предложить то, что вам нужно…, - протянув руку, не без кокетства, пообещала Лена. - Но не думаете ли вы, что картина может храниться здесь?
- А где же? – невольно вырвалось у Александра.
Интимная хрипотца, доверительно-снисходительная богемная интонация застигли его врасплох. Оказавшийся впервые в такой атмосфере, он стоял теперь почти растерянно под прицелом хищных женских глаз.
Она многозначительно добавила:
- О, это не рядовая вещь, - и при этом хитро взглянула на гостей. – Чтобы ее увидеть, есть несколько условий…
Он тот час уловил, что произвел яркое впечатление на хозяйку галереи своей внешностью, да и, угаданным ее опытным взглядом, состоянием своего кошелька. Впрочем, и широко расставленные серые очи, и коротко остриженные светлые кудри молодой женщины стоили мужского внимания. А модная обтягивающая одежда на ней подчеркивала талию, небольшую упругую грудь и покатые плечи. Откровенное заигрывание, да и сама хозяйка начинали его раззадоривать:
- Что ж, готов принять, если эти условия исходят от вас…
- Думаю, о них вы сможете узнать несколько позже. Надеюсь, поняли меня? Не так ли?
- По-моему, Леночка, лучше всего, тебя понял я, - чувствуя себя уже лишним в этом флирте, вклинился приятель. – Поэтому удаляюсь. Увидимся, - и, торопливо попрощавшись, уехал.
Оставшись вдвоем, сидя за антикварным письменным столом, они еще поболтали, как бы ни о чем. Но она сразу оценила в нем нетерпение человека, желающего добиться своей цели. А он решил поговорить с ней в привычной для него обстановке и, расценив загадочные намеки, как приглашение к действию, любезно произнес:
- А не поужинать ли нам?
Лена, выдержав небольшую паузу и делая вид, будто прибирается на столе, естественно, с радостью согласилась:
- Почему бы и нет? - кокетливо посмотрела на него, затем на часы. – Скоро будет семь часов.
Сейчас закроем салон и пойдем.
- Поедем, - мягко поправил он.
Они вышли на улицу.
- Вы доверяете моему выбору? - спросил потом, склонившись к ней совсем низко, и взял под руку, понимая, что игра стоит свеч.
- Вполне. Полагаюсь на ваш опыт, - прижимаясь к нему плотнее и поддерживая его
Интимный настрой, ответила та, слегка поеживаясь от прохладного ветра, неожиданно налетевшего на вечерний город, несмотря на дневное тепло.
Шквалистые порывы подгоняли в спину, поддавшегося искушению, мужчину, изображавшего при этом из себя современного плейбоя, и расчетливую женщину, активно соблазнявшую свою жертву. Оба спешили навстречу приключениям и заключению сделки, надеясь на исполнение своих желаний.
Галстук у него выскочил из-под пиджака и трепался из стороны в сторону, у нее завитки разметались по лицу и закрывали возбужденный блеск коварных глаз. С трудом они добрались до его автомобиля, оставленного в одном из ближайших кривых переулков, где сейчас свистел сильный сквозняк, как будто нарочно препятствовавший осуществлению их замыслов. Открывая дверцу, ему подумалось, что такая непогода, наверное, не к добру. Но отступать теперь уже было поздно. И он повез свою новую спутницу в клуб "Ностальжи" на Чистых прудах, по дороге выслушав несколько законных комплиментов своей легкой и бесшумной машине.
Подъехав к светящейся вывеске, Александр затормозил. Привычно приняв поданную руку и не делая лишних движений, Елена послушно выскользнула из согретого кондиционером теплого авто. До поры до времени она будет сама покорность. Должно ведь у нее получиться задуманное.
- Самое главное – держать ситуацию под контролем, - одновременно подумал он, как потенциальный покупатель. – И не трудно догадаться, какие потребуются комиссионные. Но надо сначала увидеть картину.
С этой секунды всем его существом овладел азарт, а ею – нетерпение. Им обоим, словно опытным охотникам, мерещилась добыча. И если они все будут делать по правилам, то каждый получит свою долю.

В ресторане негромко играл джаз. Лилась музыка шестидесятых.
Александр облюбовал столик в углу около большого зеленого фикуса, рассчитывая на то, что так будет незаметнее. На всякий случай. Интерьер зала блондинке понравился. Она откинулась на спинку стула и позволила себе расслабиться. Очутившись в прекрасной обстановке, глядя на этого спортивного и умного сопровождающего, сидевшего напротив нее, улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна:
- Спасибо за приглашение. Мне здесь не приходилось обедать.
Он тоже не остался в долгу и, откровенно разглядывая ее декольте, обворожительно улыбаясь и блестя ровными зубами, учтиво ответил:
- Надеюсь, ты не пожалеешь. Тут отменная кухня и довольно широко представлена коллекция французских вин, - перейдя с ней сразу на "ты".
Пока ждали сомелье, поговорили о джазе и об известном саксофонисте Алексее Козлове, кумире их родителей. Который порой по праздникам играет вечерами здесь в "Ностальжи".
Настроение у партнеров складывалось замечательное. Они шли навстречу друг другу, искусно вовлекаясь в игру.
Она изучала "Винную карту", обронив небрежно:
- На шестидесятые, на их начало, падает самое счастливое время для виноделов.
- Это почему же? – вскинул он брови. - Особый парад планет или затмение солнца?
- Напрасно смеешься. Возможно климат. Не исключен и парад планет.
- Да, - охотно поддержал он. - Действительно, я слышал, что шестьдесят второй – всем годам год. И в двадцатом столетии не было равных ему по качеству красного вина, - отметив при этом, да, не дурна собой и, пожалуй, не глупа. - Мы с тобой, обязательно отыщем заветную бутылку, когда будем обмывать мое приобретение, - добавил и, осмелев, дотронулся до ее руки.
- Нашу сделку, - сказала она твердо.
Как ни странно, эта незначительная фраза неприятно резанула его. Он погрустнел, хотя появился сомелье с заказанным ими редким красным полусладким. Тот поставил бутылку на специальный раскладной столик "трей-джек" и продемонстрировал этикетку, затем снял акцизную марку, подрезал колпачок и аккуратно извлек пробку. Налил в бокал Елене небольшое количество вина, темно-красного цвета, около двадцати граммов, и вопросительно замер в ожидании ответа.
- Букет с фруктовым привкусом. Вишни и абрикоса, - оценила она, обнаруживая большую осведомленность.

Потом продегустировал Александр:
- Вино мягкое, и вкус насыщенный. Я удовлетворен качеством.
- Как вы просили. Моргон Кюве дю Пи Крю Божоле 2000. Истинное чудо Божоле. Дополнит блюда из мяса дичи, - подтвердил подошедший метрдотель. И по его сигналу официант продолжил сервировку стола.
Однако чудесное вино не подняло ему настроения, а в душе пролегла тень сомнения и сожаление о потраченном времени. Товара еще в глаза не видел, хотя вот уже больше часа расточает любезности этой деловой женщине, хотя и хорошенькой. И если он пойдет до конца, то, понял, отказа не будет. Ей-то именно этого и нужно. Тогда, как дома терпеливо ждет жена. Любимая и желанная.
Владелица галереи четко уловила перемену в нем. Глаз у нее был наметанный. Поняла, что сплоховала: "Где-то сказала не то и не так. Должна признаться - не часто встречается равный партнер. Как бы не испортить стоящее дело". И забеспокоилась.
Наконец-то нашелся идеальный покупатель, да еще и как мужчина, оказался в ее вкусе, вот и поддалась глупому искушению проявить власть. Ладно, покажет ему холст, в своей спальне. "Все произойдет по моему сценарию. Я должна срочно завлечь тебя в свои сети", - решила она про себя. Чтобы исправить ситуацию, кротко посмотрев на него, наивно заморгала длинными крашеными ресницами:
- Саша, а мог бы ты отгадать, к примеру, где хранится твоя картина?
- Ну, если это, действительно, подлинник, то тогда на вокзале…
Лена расхохоталась, оценив шутку:
- В камере хранения, конечно. В металлическом боксе.
- Вот, вот. Так я и хотел сказать. Ты меня опередила.
- Ну, догадайся, все же догадайся.
- Уж, не в квартире ли под охраной?
- Да, теплее, даже горячее. И-мен-но там, - слегка опьянев, заговорщистки сообщила она, приложив палец к губам. – Тише, никто не должен нас услышать.
- Ну, тогда, - картинно опечалился он, - у меня нет шансов ее увидеть.
- Не скажи…
- Что? Есть надежда?
- Все зависит от твоей любви к живописи…
Понимая, что дело идет к развязке, осадил себя: "Надо бы позвонить жене, предупредить, что задержусь. Нет, уезжаю в командировку. Я окончательно запутался… Кажется, моя прихоть заводит меня слишком далеко…", - и, нехотя, отбросил думы о жене.
Соседка по столу что-то рассказывала о сборе винограда, о сорте Каберне-Совиньон в области Медок:
- Листья в виноградниках начали краснеть… Ты, не слушаешь меня?
Александр смущенно тряхнул головой, на секунду забыв о том, зачем он здесь. Размеренность семейного быта сделала его беззащитным, привычное русло, разумно выстроенной жизни, держало пока на безопасном расстоянии от соблазнов. А тут такая атака.
Джазовый оркестр играл не переставая.
Она снова пригубила вино:
- Я вспоминаю, как нечто похожее пила в октябре в окрестностях южного французского городка "Мерло".
- Приятно слышать. Раз правится, то и пей на здоровье. А относительно себя, боюсь, если на этом не остановлюсь, то сегодня не увижу Кустодиева, которого ты хочешь мне показать. Я же за рулем…
- Не волнуйся, тут рядом, езды не более десяти минут.
Расплачиваясь, он попросил гарсона:
- Сообразите нам, голубчик, для дома десерт и пару бутылочек красного сладкого.

Элитный дом в центре располагался недалеко от ресторана. Они доехали быстро и без происшествий. Вечер плавно угас за огромными арочными окнами ее просторной, оклеенной белыми обоями, квартиры. Здесь, в отличие от галереи, где преобладали барокко, ампир и роскошь, чувствовался модерн и аскетизм. Ничто нигде не отвлекало взгляда. Очень лаконично расставлена светлая мебель. Минимум безделушек. Тут, по-видимому, владелица шикарного салона отдыхала от антиквариата и всевозможных излишеств.
Такой авангард понравился Александру. Он понемногу успокоился и размяк. Хотя осознавал, что попал в ловушку. Тихо зазвучала легкая спокойная музыка. Мысли вяло потекли, не оказывая сопротивления сложившейся ситуации. Только одно сейчас вызывало беспокойство в нем – не видно Кустодиева.
Елена бесшумно появилась в гостиной в розовом, длинном кружевном пеньюаре с серебряным, овальным подносом в руках, полным фруктов и яств, представ перед своим гостем совершенно преображенная.
- Я вижу, ты огорчен. Не видишь твоей красавицы?
- Что ты? Одну симпатичную женщину я уже вижу, - принимая у нее поднос, оживился он.
- Прекрасно. Меня устраивает твой ответ. Угощайся. А картину я тебе, конечно, покажу.
Она была ароматна, игрива и обворожительна. А недавние сомнения о супруге отпали сами собой.

Свою вожделенную мечту, свою языческую богиню он увидел в спальне "гостеприимной" хозяйки, куда та, не зажигая света, увлекла его настойчивой рукой.
Она ласково коснулась губами его щеки и еле слышно прошептала:
- Моя цена – легкое вино, ласки и постель.
Сказала нежно, но и откровенно. Да, выбор у него был не велик. Он понимал, что в ее мире все покупается и продается, поэтому так же шепотом попросил:
- Я хочу посмотреть, что приобретаю взамен.
Яркий свет озарил комнату. В, оформленной в розовом цвете, спальне с тяжелыми опущенными шторами, буквально напротив себя, ночной визитер увидел, висевшее на стене в золоченой богатой раме, большое полотно - “ню”. На нем пышное обнаженное белое тело молодой женщины излучало тепло и негу в интерьере деревенской бани.
Он обомлел. Это - она. Это то, что ему нужно. Несколько минут смотрел молча, заворожено. Правда, после того, как охватил взглядом всю картину, понял – холст не дописан. Фон в правом нижнем углу замазан бежевой краской. Но от этого совсем не портилось общее впечатление от шедевра, да и подпись художника четко прослеживалась. Ошеломленный кустодиевской красавицей, которая показалась ему воплощением языческой богини, и к которой так долго стремился, он невольно прижал к груди свою соблазнительницу. В знак благодарности за возможность получить желаемое. Цена теперь не имела значения.
Блондинка ответила на его реакцию слишком страстно. Ему напомнили, что он, прежде всего, мужчина. Ночные часы пролетели незаметно.

Реальность вместе с утром пробивалась сквозь темные занавески. Лежа в чужой постели, усталый и обессиленный Александр медленно возвращался к действительности. Голова и тело были пусты. Женщина, что лежала рядом, цинично назначила вчера свою цену, не задумываясь о последствиях. Они ее не интересовали. Сегодня, здесь и сейчас – вот главное для нее в жизни.
Но вдруг его словно ударило током, он ощутил неприятный холод за спиной, как будто ему предстояло пройти ледяную пустыню со всеми, встречающимися там, торосами и айсбергами.
А это значит - разобраться во взаимоотношениях с женой. И внезапно вернулся мыслями к Анжеле, домой, четко осознавая, что нарушил свой супружеский союз. "И так мой разум совершил сделку, но я ощущаю беспокойство в душе, которое заставляет меня сомневаться. Что же получается – у нас есть душа? И оценивает наши поступки? Она что, материальна, и это какой-то тончайший организм в нас или такова космическая заповедь нам о нравственной чистоте? Но, изменив жене, я предал и себя. И как теперь с этим жить?" – мучительно размышлял он, еще ощущая чужое тепло.
- О чем-то сокрушаешься, милый? – услышал он в ответ на свой подавленный вздох и как всегда сумел спрятаться за дежурной белозубой улыбкой.
- Ты понравился мне, - прозвучал опять воркующий голосок.
Лена тихо засмеялась, довольная собой и тем, что так удачно заманила в сети неопытного коллекционера.
- Мое сознание борется с непоправимым грехом, - медленно ответил он ей и себе одновременно.
У нее преимуществом перед ним была ее абсолютная свобода, которая правда, через какое-то время может плавно перейти в одиночество.
Утро надвигалось неумолимо. Ему прошлось торопливо собраться.
В гостиной партнеры выпили кофе. Утрясли вопросы с оплатой. И вот, наконец, покупка осторожно снята со стены, освобождена от подрамника и скатана в рулон. Вместе они бережно запаковали холст. Поцеловались по приятельски.
- Заходи, если соскучишься, сюда или на Арбат. Дверь для тебя открыта. Может, я тебе еще что-нибудь подыщу, - с лукавой усмешкой попрощалась маленькая хищница со своим ночным гостем, хитрым взглядом провожая его до лифта.

По дороге на работу Александру повезло. Удалось не попасть ни в одну пробку. Однако в офисе шефа уже ждали ранние посетители. Пройдя в кабинет, он сразу же спрятал драгоценный, тщательно свернутый рулон в сейф. Теперь все в нем ликовало – давняя мечта сбылась! Осталась лишь тревога о доме, о вечерней встрече с женой. И тотчас придумал, что скажет ей, как ловко сумеет солгать. Про срочное дело, про приятеля. А, может про казино. Следовало только позвонить и предупредить друга. Это слегка успокоило. Рабочий день потек привычно, накатано. Закончив несколько дел, запланированных заранее, он провел ряд удачных сделок. В общем, был почти счастлив, ведь с сегодняшнего дня стал избранным – владельцем прекрасной русской Венеры.
Увлеченно работая, надеялся, что ночное приключение как-нибудь забудется. И вдруг… Появление разгневанной жены, которого совсем не ожидал, в корне разрушило все надежды. И та пощечина… Да, обожгла резко и крепко, словно обдала кипятком. Но как она могла что-то узнать? Как смогла его вычислить?
Равновесие испарялось, несмотря на титанические усилия. Возвращаясь домой, он надолго застрял в пробке. Вынужденное безделье выводило из себя, а случившееся накануне, вставало перед глазами во всех подробностях: ощущался вкус дорогого вина, и вспоминались ночные поцелуи. А на щеке горел удар от пощечины.
Доехав до дома уже в сумерках, он поставил машину в подземный гараж. Не сразу пошел к лифту. Остался в боксе на несколько минут. Зажег панель дневного света, осторожно развернув полотно, прикрепил его к стене над верстаком и ошеломленный замер, жадно разглядывая. "Какое торжество тела и женской прелести! Как же притягивает и соблазняет эта пышущая здоровьем женская плоть!", - восторженно воскликнул Александр.
Постепенно тело на холсте стало казаться ослепительным. От двойной цены, которую заплатил за нее, белизна умножалась, и временами ему чудилось, будто кожа фосфоресцирует. Хотелось зажмурить глаза. Нервы у него были на пределе, он чувствовал себя на грани нервного срыва: обладать двумя прекраснейшими женщинами – любимой женой и этой богиней жизни и быть заложником греха – все это не вмещала его суть и отторгала одно от другого. Сел на рабочую табуретку, не в силах идти домой, не в силах что-либо предпринимать. Многое происшедшее за истекшие сутки сейчас представлялось ему нереальным, путаным сном. "Да, грехопадение – это не только женское падение. Во все времена считалось, что женщину можно обвинить в измене, а мужчину – нет. Но вот я наслаждаюсь картиной и почему-то одновременно мучаюсь и каюсь", - с грустью задумался Александр. И вдруг в этот самый момент ощутил на своем плече легкое прикосновение руки. Он вздрогнул, пробуждаясь, то ли ото сна, то ли от беспамятства, и повернув голову, встретился взглядом с женой.
В, ничего не скрывающем, беспощадном и слишком ярком, освещении, которое давали лампы дневного света, она увидела страдающее и виноватое лицо, черные подглазья. И впервые заметила, как холодные прозрачно-голубые глаза наполнились влагой, и теплая капля упала ей на руку.
Анжела снова испытала безотчетный страх за мужа, не менее мучительный, чем в прошедшую нескончаемую ночь, когда с минуты на минуту ждала его прихода или хотя бы успокоительного звонка, но так и не дождалась ни того, ни другого.
Сейчас, проникаясь сочувствием к нему, она поняла - собственные ночные тревоги и муки кажутся ей не столь значительными, как еще полчаса назад. Однако пока не могла отрешиться ни от обиды, ни от гнева на него. Но невольно прижала к груди голову супруга, не вполне понимая, то ли его защищает, то ли сама ищет защиты.
Прошла тяжелая минута.
Потом, чуть задыхаясь, он быстро заговорил:
- Анжелочка, дорогая моя, я поддался стихийному чувству. Оно понесло меня в пучину ненужных страстей. Желание не упустить картину затмило все. Глядя на нее, я почувствовал такую связь с предками, с древней языческой Русью… Связь времен… Помнишь, как у Бунина? Которого мы читали вместе: "Все корни мои, ушедшие в русскую почву, до малейшего корешка чувствую…, чувствую в себе всех предков своих…" Это так захватило меня, что я "по звериному потянулся к ней". Прости, если сможешь.
Буря всевозможных чувств пронеслась в ней, но первые волнения остались уже позади.
- Твой порыв покаяния и мой – прощения, наверное, означают попытку найти относительный мир в нашей семье, - с облегчением вздохнула жена.
- Анжела, ты – ангел мой. Я бесконечно признателен тебе, и благодарен судьбе, подарившей мне такую умную жену, - взволнованно признался муж. – Дай мне шанс, - добавил он умоляюще и поцеловал ее холодную, от, еще не утихшего, беспокойства за него и за себя, ладонь.
А ей так хочется верить ему, верить глазам, в которых растаяли льдинки, надеясь на то, что не все потеряно, если удастся восстановить доверие между ними.

Прошел год в стремлении к взаимопониманию.
Александра иногда продолжали одолевать противоречивые чувства. Если предаешь себя ради корысти, то жизнь становится суетной в тесных рамках тщеславия и эгоизма. За рамками остаются твои близкие. И только любовь к ним спасает твою совесть. Тем не менее, он осознавал в самом себе не лучшие перемены, что-то внутри него было безвозвратно потеряно. Может быть, чистота и серьезность в восприятии мира?
Анжела терпеливо ждала атмосферы семейного согласия и прежней чуткости. Но слишком глубокая рана от измены супруга все еще не заживала и часто неосознанно больно жгла. Несколько раз ее посещала мысль о разводе. Она тут же спохватывалась и гнала прочь идею расторжения брака, надеясь на лучшее, понимая одновременно, что былого безмятежного духа в их семье уже не будет никогда.

Однажды в конце октября Ангелина по телевизионному каналу "Культура" узнала об открытии выставки-аукциона в Центральном доме художника.
- Саша, я сегодня свободна. Как ты относишься к моему предложению – сходить на художественный аукцион? - спросила она за завтраком.
- Хорошо, давай сходим, - согласился он. – Вот только раскидаю неотложные дела и я – твой.
- Уже второй день работает.
- Это даже лучше. Не будет светской толчеи, репортеров и нервозности.
- Говорят там много представлено раритетных и ценных вещей.
- Чудесно. Возможно, что-нибудь и приобретем для себя, - поддержал он жену уже из прихожей, торопясь на работу.
- Созвонимся, - успела она сказать и услышала, как захлопнулась дверь.

Отчего-то в этот день ей захотелось одеться с особенной тщательностью. Она, не спеша, обдумывала свой туалет. Не строгий, но и не легкомысленный. Может быть, что-то в стиле двадцатых годов, романтичное и загадочное. Ведь собиралась на встречу с прекрасным. Там, вероятно, будут выставлены лоты старинные и редкие, которые когда-то, возможно, имели или носили знатные вельможи, королевские особы или даже пираты и авантюристы. Можно будет походить, полюбоваться, рассмотреть все, не торопясь, пофантазировать об эпохах и нравах владельцев, оставивших на тех вещах невидимый след и неповторимую ауру. А публика должна прийти своеобразная, не простая, со своими пристрастиями и необычными интересами.
Платье Ангелина выбрала в пастельных тонах, летящее, с кружевным воротником. И распустила волосы, уложив их волнами. "Да, так я выгляжу мягче и женственнее", - оценила она себя в зеркале.
Подумала - пора звонить и набрала рабочий телефон мужа:
- Встретимся в садике перед входом в ЦДХ.
- В два часа, - лаконично ответил он.
Пятнадцать… тридцать минут жена уже прохаживалась по асфальтированным дорожкам между зеленых газонов, в нетерпении посматривая на часы и ломая голову над тем, что же могло так надолго задержать супруга.
И тут зазвонил в сумочке мобильный телефон.
- Аллё, что случилось? - встревожено задала она вопрос на опережение.
- Ангел мой, извини. Не мог тебе позвонить - вел переговоры. У меня сидел очень важный заказчик. Сразу на несколько автомобилей. Новый русский, задумавший устроить мини-ралли среди небольшого круга любителей острых ощущений. Уехать и отказаться от столь выгодной сделки я не мог.
- Очень жаль.
- Сходи, посмотри сама, вдруг тебе что-нибудь приглянется. А вдвоем мы отправимся в более подходящее время.
- Я скорее просто получу эстетическое удовольствие, чем как знаток - что-то выберу. Пока, до встречи дома.
- Целую, - попрощался в спешке муж.
Но она не привыкла в последние годы ходить на общественные мероприятия одна, без сопровождения. Поэтому, огорчившись отсутствием супруга, потеряв былой настрой, медленно
пошла к кассам. Задумавшись о том, что в одиночестве неуверенно себя чувствуешь в такой обстановке. А если и заинтересуешься каким-то экспонатом, то захочется с кем-то поговорить, обменяться впечатлениями, обсудить детали, мастера, страну и время изготовления. Просто же так бродить – скучно и неловко.
В гардеробе рассеянно взяла номерок, не заметив, как рядом с ней разделся представительный и симпатичный мужчина средних лет. Пошла по рядам и небольшим площадкам, искусственно созданным перегородками в большом зале, скользя взглядом по лотам, не сосредотачиваясь ни на одном из них. Пока внимание ее не привлекла витрина с драгоценностями.
Редкая женщина останется равнодушной к ювелирным изделиям, особенно старинным. За стеклом блестели и переливались всеми цветами радуги бриллианты, сапфиры, изумруды, рубины.
Она загляделась на работу Фаберже. Это была брошь в виде веточки, усыпанной бриллиантами, с листьями из изумрудов и распустившимся цветком с рубиновой сердцевиной, окруженной крупными желтыми бриллиантами. Царская вещь. И цена у нее оказалась астрономической. "Для слишком богатых", - спокойно отметила она про себя, зная, что достаются такие богатства людям, которые не афишируют свое имя и участвуют в аукционах анонимно, через подставных лиц.
Прекрасная работа. Ей захотелось еще задержаться здесь, чтобы полюбоваться большими камнями с крупной огранкой, которая придавала им естественность и близость к природному виду. Она склонила голову вправо, чтобы сбоку оценить игру граней и переливы цвета, как нечаянно задела локтем, стоявшего рядом, человека. Повернувшись к нему со словами извинения:
- Простите, пожалуйста, - заметила на себе пристальный любопытный взгляд.
- Нет, это я покорнейше прошу меня извинить. Мешаю вам, очевидно, выбирать приглянувшееся украшение? - улыбнулся ей рослый импозантный мужчина.
- Нет, нет. Такие цены мне не по средствам. Просто любуюсь. Редкие экземпляры.
- Да, сейчас не встретишь на ком-нибудь нечто похожее. Разве что, на королевском приеме, - пошутил он.
- А вы, тут не случайный посетитель? Вас интересует что-то конкретное? - продолжила она от скуки.
- И да, и нет. Хотелось бы подыскать какую-нибудь бронзовую вещь, лошадь или группу лошадей. Лучше всего - нашего скульптура. Например, Лансере. Для украшения своего бюро. Но не расстроюсь, если ничего не куплю. Я уже доволен тем, что познакомился с вами.
- ? – она удивленно сделала большие глаза.
- Разрешите представиться, Михаил.
- Анжела, - и почувствовав себя легко и естественно с этим неизвестным господином, вдруг добавила, - а в детстве меня звали – Ан. Вернее я сама себя так называла, когда только еще училась говорить.
- Замечательно. И я вас также буду величать. Какое нежное и символическое имя. Ан, вы не устали? Может быть - по чашечке кофе? Рядом хорошая кондитерская в "Кофе-мании". Отдохнете.
- Постойте, Михаил, сначала покажу вам жанровую статуэтку. Кажется, видела нечто похожее на то, о чем вы говорите в начале осмотра, но только мельком взглянула на нее и не уверена, что вас заинтересует, - свободно, будто давно его знала, отозвалась она на приглашение и подвела к экспонату, стоявшему у прохода на резном столике.
- Вот, какая умница! Заметила. А я, если честно признаться, смотрел только на вас. Еще с раздевалки… - очень по-доброму и откровенно признался он. - Шел рядом и не замечал ничего вокруг, – и, застеснявшись, перевел разговор. - Смотрите-ка, лошадь, запряженная в сани, на них мужик с мальчиком, а следом бежит собачонка, запутавшаяся в ельнике.

Анжела смущенно опустила глаза в ответ на такое откровение, но про себя отметила, что ей приятно слышать эти слова от привлекательного мужчины. И поддержала разговор:
- Прямо таки, живая сценка из народной жизни. Деревенский мотив.
- Сейчас узнаем, кто автор, - и, перевернув тяжелую бронзовую группу, воскликнул, - Лансере! Ан, вы принесли мне удачу. Покупаю.
- Поздравляю с покупкой.
- Спасибо. А столик мы тоже купим. Это будет подарок от меня. Нельзя же вам уходить с пустыми руками. Вам нравится?
- Да. Кстати – девятнадцатый век.
- Вот и славно. Я рад. Будет напоминанием о нашей встрече. Ну, а теперь – подкрепиться пирожными, - и увлек ее в ближайшее кафе.
Михаил радовался, словно ребенок, довольный покупками и знакомством с очаровательной молодой женщиной. И ему в тот момент не важно было, как Ангелина жила до него. Главное – она ему понравилась.
Он назаказывал ей всяких вкусностей и с удовольствием наблюдал за ее стараниями испробовать всего понемножку, чтобы не обидеть его.
Анжеле казалось все случившееся приятной неожиданностью, и она много смеялась, забыв о недавнем огорчении по поводу отсутствия мужа.
- Все пирожные очень вкусные. Особенно с кокосом. Или, пожалуйста – маковый тортик. Чудо! Попробуйте. Они воздушные, от них не поправишься.
- Ограничусь пока кофе. Вот если был бы шашлык, например, то не отказался бы. А это, между прочим, хорошая идея. Анжела, я вас приглашаю на шашлык. И еще, вы обязательно должны побывать в моем бюро, чтобы посмотреть на главное отныне его украшение – Лансере.
Она и не заметила, как прониклись к Михаилу симпатией. В этом человеке угадывалась интеллигентность, и присутствовало благородство, смешанное с невероятным простодушием и даже детскостью. Что ее и пленило в нем. Поэтому кивнула головой в знак согласия.
Они обменялись номерами мобильных телефонов и условились созвониться.

Посадив свою новую знакомую в такси, уложив подаренный столик в фирменной упаковке на заднее сиденье, Михаил попрощался с ней. И, предусмотрительно, оплатив таксисту вперед, продолжал стоять, зачарованно улыбаясь вслед удалявшейся машине. "Какая милая и непосредственная! Умная. Одета с отменным вкусом. Непременно надо будет познакомиться с ней поближе. Нельзя отпускать такое сокровище. Я должен хорошенечко все продумать и не отпугнуть ее, если она согласиться на встречу",– размечтался он, совсем забыв о текущих делах.

Водитель оказался молчаливым, а ехать в новостройку предстояло далеко, и Анжела невольно стала перебирать в памяти моменты неожиданного знакомства. При этом ощущала приятное внутреннее тело, разливавшееся в ней и заполнявшее все ее существо. Снималось, видимо, какое-то напряжение. Может быть то, которое накопилось за время жизни с мужем? Значит, подумалось ей, она жила, как натянутая струна, стараясь, чтобы все выглядело нормально и в семье, и на всех фронтах. Особенно во взаимоотношениях с супругом. Анализируя, стала понимать, что он все-таки изменился после той памятной ночи. Вдруг вспомнила – в последнее месяцы, когда просила его сделать что-нибудь по дому, становился недовольным и молчаливым. По вечерам он теперь любил сидеть дома и смотреть кино, и начинал злиться, когда она отвлекалась на домашние дела. Делался жестким и деспотичным. Что-то мешало ему оставаться прежним – внимательным и заботливым. К тому же Александр не допускал мысли, что она может тяготиться его ролью наставника и учителя, поскольку был на насколько лет старше ее. А ей по ночам не спалось - одолевали сомнения в правильности своего поведения. Переживала часы размолвок с ним. Еще заметила за собой, что не любила заходить к нему в кабинет, где висела та злополучная картина. И неприятие того обнаженного тела перевешивало гордость обладания прекрасным шедевром. Их осложнившиеся отношения иногда перерастали в ссоры. Может быть, они пересекли некую разъединяющую линию, продолжая при этом уважать и ценить свой брак? "Очевидно, мы зашли в тупик в своих взаимоотношениях”, - горестно заключила она, уже подъезжая к дому.

Встреча Анжелы и Михаила пришлась обоим, как нельзя, кстати. Каждый из них все чаще думал о другом.
Когда Михаил, наконец, набрался храбрости и позвонил ей:
- Ан, очень хочу вас увидеть. Я скучал.
То Анжела чрезвычайно обрадовалась:
Рада вас слышать.
- Давайте, погуляем где-нибудь на природе. Нам, горожанам надо периодически прочищать легкие. Как вы полагаете?
- Я тоже вспоминала вас, - вырвалось у нее.
- Позвольте спросить, какими словами? Надеюсь, не самыми последними? - не совсем удачно пошутил он, боясь встретить отказ.
- Благодарными и даже теплыми. Ваш столик красуется у меня в гостиной и на него я поставила свою любимую китайскую вазу.
- Теперь и мне стало тепло от ваших слов. А на "нашу", так сказать, статуэтку я любуюсь каждый день, кроме, естественно, командировок. И выходных, которые бы с удовольствием посвящал вам.
- Трогательное заявление. Обещаю подумать.
- Буду с нетерпением ждать звонка, - попрощался он с особым чувством, очень надеясь на ответный разговор.
Она закрыла крышечку телефона и еще долго продолжала слышать приятный баритон, оценив его обертоны и голосовую игру.
Но прежде, чем согласиться увидеться, долго раздумывала и колебалась.

Для свиданья Михаил выбрал канун рождества, запланировав поездку в Архангельское и заблаговременно сняв там неподалеку дачу.
В легкой шубке и, накинутой сверху, шалью Анжела смотрелась невероятно привлекательно. А он на своем джипе выглядел вполне достойно и изо всех сил старался произвести на нее хорошее впечатление.
Прогулка по Юсуповской усадьбе, мороз, усталость разыграли аппетит, и Михаил предложил пообедать:
- Ан, мы можем покушать прямо в лесу. Я приготовлю обещанные шашлыки. Качество гарантирую. А для простоты общения предлагаю нам перейти на "ты".
Она согласилась:
- Хорошо.
Свернув в сторону от шоссе, его внедорожник свободно преодолевал не расчищенные дорожки к замерзшим и притихшим дачам. Поселок выглядел казенным и однообразным со стандартными кирпичными коттеджами, которые сдавались в наем. Но воздух здесь был упоительный. Выхлопные газы остались довольно далеко. Высокие сосны и ели, прикрывали мохнатыми лапами, словно крылами, застывшие домики и создавали свой неповторимый аромат подмосковного зимнего леса. Пропитали тут фитонцидами и кислород, и снег, и постройки.
Они подъехали к одному из, немногих освещенных, участков.
- Чудесно! - спрыгивая в сугроб, воскликнула Анжела. – А – воздух! Давно я не выбиралась загород зимой.
- Тогда набирайся здоровья. Дыши биологически активными веществами, убивающими все вредные микроорганизмы, - шутя, посоветовал он, и подойдя к ней, слегка приобнял ее за плечи. - Только не замерзни. А я займусь шашлыками. Надеюсь, меня не подвели с мясом? - и пошел хлопотать к мангалу.
Она походила вокруг, любуясь зимними картинками. Искрящимся, чистым, поскрипывающим под ногами снегом, укрывшим, будто лебяжьим пухом, все вокруг. Благодать!
Затем обратила внимание на то, как на всех строениях, деревьях, кустарниках и заборах лежали, похожие на разные головные уборы, снежные пушистые бугорки и непременно на боку. Это развеселило ее. Вон, большие шапки на крышах, поменьше на сарайчиках, еще меньше на колышках штакетника. А деревья словно грелись под теплыми, высокими, сдвинутыми набекрень, ослепительными белыми беретами. Смешно и по зимнему восхитительно.
На открытой веранде за это время разгорелся веселый костер в металлическом поддоне. Анжела подошла погреться. Горячие угли уже были готовы для жарки мяса. Михаил ловко нанизывал на шампуры аппетитные куски баранины и укладывал их над жаром, потом поливал белым вином. Делал красиво, по-мужски.
- Миша, смотри, сколько разных снежных шапочек, - обвела она рукой вокруг. - Правда, забавно?
- Точно подмечено. Я раньше не замечал. До тебя…
- Тебе помочь?
- Нет, не нужно. Это мужское дело. Запомни, для мужика нет занятия приятнее, чем приготовить мясо для любимой женщины на костре.
- Любимой?
- Да, любимой, - утвердительно ответил он. - Я не случайно так сказал. Сердце ведь не обманешь, - и открыто посмотрел ей в глаза.
Она отвела взгляд. Замолчала.
- Ну, давай сейчас не будем об этом. Не волнуйся, - успокоил он. - Ты не замерзла? Пойди, погрейся в дом, и проверь, пожалуйста, все ли в порядке на столе, - и шутливо стал подталкивать ее к двери.
За дверью на нее пахнуло теплом и вкусными запахами. Жарко горел камин, и потрескивали поленья. Накрытый стол радовал яркими красками и редкими изысками. А в углу холла красовалась нарядная елочка.
Анжелу тронула его забота и умение все должным образом обставить. Казалось, что ему по плечу любые проблемы. И у нее сверкнула мысль:
- Вот с таким мужчиной можно было бы рука об руку пройти весь жизненный путь

Шашлыки оказались на славу хороши и таяли во рту. Шампанское выстрелило салютом и
слегка вскружило головы обоим. Им стало уютно и тепло вдвоем сидеть вот так у камина, спрятавшись от мороза и от посторонних глаз. Как в прекрасной сказке со счастливым концом.
После дежурных тостов, Михаил взволнованно заговорил:
- Анжелочка, я, к сожалению, женат. Но пусть тебя сие обстоятельство не беспокоит. Мы с женой давно уже далеки друг от друга. Каждый из нас живет своей жизнью.
Анжела с напряжением ждала этого момента. Когда он заговорит о сокровенном. Но, неожиданно, в его присутствии почувствовала себя независимой и защищенной одновременно. И призналась тоже:
- Миша, я также не свободна. Более того, нахожусь под бдительным оком супруга, контролирующего весь мой досуг. Сегодня просто он занят на таможне. А я – здесь… с тобой.
- Счастье мое, я тебе так признателен, - и протянув руку через стол, нежно коснулся ее щеки.
- А ведь мы могли бы и не встретиться, не окажись я в нужном месте в нужный час, - засмеялся. – Вернее в гардеробе, где сразу обратил на тебя внимание. Ты была в таком красивом платье. Грациозная, изящная. И я последовал за тобой, как за судьбой.
Она вспыхнула, краска залила ей лицо.
- Представляешь, - застенчиво улыбнулась, словно ища поддержки и одобрения, - я думала о тебе…с радостью и надеждой. Особенно, когда у нас с мужем возникали конфликты.
- Сердце мое свободно. И я готов отдать тебе его целиком, - темные глаза Михаила озарились теплым блеском.
Но в ее глазах, таких притягательных, приятного каштанового цвета, которые тогда уже, при знакомстве, ему очень понравились, он заметил печаль. Они переливались всеми коричневыми оттенками, выдавая скрытую тревогу.
- Извини за нескромность, могу я узнать – о чем ты беспокоишься?
- Дело в том, что мне бы хотелось выбросить из своей предыдущей жизни все ошибки, переживания и страхи. Мое детство и молодость прошли безмятежно в окружении любви мамы и папы, и я надеялась, что замужество тоже сложится нормально. Сама никогда не давала супругу повода для ревности, может быть, поэтому его уверенность во мне и позволила ему так легко изменить?
Он был – весь внимание.
- Я стараюсь забыть, но все-таки не могу простить измены. С предательством тяжело смириться. Наши теперешние семейные отношения с мужем совершенно изменились, несмотря на обоюдные усилия помириться.
У Михаила удивленно поднялись брови:
- Изменить тебе?
- У него появилась страсть…к живописи. Ради нее он стал совершать странные поступки.
А я не смогла перенести удар в спину. Кроме того, в последнее время у меня возникло ощущение, будто живу на вулкане, боясь неожиданных и непредсказуемых действий Александра. И как следствия их, снова пережить горечь и стыд.
- Ну что ж, откровенность за откровенность. Моя семейная жизнь к несчастью не сложилась тоже. Привлекшая меня когда-то броская красота супруги, не соединенная при воспитании с умом и вкусом, вскоре мне стала казаться вульгарной. Пустыми разговорами о моде, походами в магазины, соперничеством с подругами в одежде заполняется ее досуг. В моей семье, к моему огорчению, все подчинено культу денег, показной роскоши, - он искал нужные слова. – Я, в какой то степени, ощущаю свою вину перед женой, потому что вовремя не скорректировал ее интересы. Сейчас уже поздно. И нас давно ничего не связывает, кроме тех общих случаев, когда намечается парадный выход в гости для поддержания видимости семьи.
Пришла пора удивляться Анжеле:
- Ты предпочел все пустить на самотек?
- Да. Зато у меня отныне есть новая забота. Это – ты.
- Как мне поверить в искренность твоих слов?
- Никак, я докажу тебе делом.
- Но моя душа пока на замке.
- А я уже точно знаю – ты душа моей души.
- Миша, ты стараешься растопить меня. Но я еще не готова к ответному чувству.
- Добро. Согласен подождать. Ну, тогда, хотя бы на секундочку, давай наше прошлое оставим в стороне. Мне сейчас очень спокойно с тобой. Можно пригласить тебя потанцевать со мной?
Он подошел к музыкальному центру и поставил кассету с Хулио Иглезиасом. Полились чудные мелодии с чувственным голосом знаменитого испанского певца.
Сопровождая взглядом ладную фигуру Михаила, она с удовольствием отметила, что ее новый поклонник хорош собой, следит за модой. Через одежду, подобранную им со вкусом, проступало крепкое спортивное тело. Открытое благородное лицо его с правильными чертами заканчивалось волевым мужским подбородком, а большие глаза светились добром.
- Разрешите, - с галантным притворством, подал он ей руку, сделав поклон головой.
- С удовольствием, - театрально пококетничав, встала она из-за стола.
Соблюдая деликатное расстояние, они медленно танцевали, немножко стесняясь и отводя взгляды в окно, за которым, кружась в броуновском движении, на землю, не спеша, падали крупные снежинки.
Потом он привлек ее к себе поближе, в упор, рассматривая лицо:
- Не могу, не в силах оторвать от тебя глаз.
На его осторожные и трепетные объятья, она рассеянно ответила:
- Кажется, с тобой я забываю о неприятностях, мучивших меня раньше.
- Так и должно быть. Плохое выветрится. А сделать твое будущее счастливым - моя
обязанность, - он обнял еще сильнее и ласково поцеловал в уголки губ.
Чувствуя безграничную нежность, незримые флюиды, исходившие от Михаила, и свое стремительное раскрепощение, она вдруг испытала желание. Испугавшись, застигнутых врасплох, новых ощущений и не устояв перед его обаянием, Анжела положила ему голову на плечо и томно вздохнула.
Он быстро все понял, подхватил ее на руки и бережно понес, боясь расплескать захватившую их страсть. И словно все внутренние затворы в ней прорвались и чувства, находившиеся до сих пор под самоконтролем, вырвались наружу.
Они обнялись, поцеловались, и обоим стало ясно – они любят…
Он был на высоте. Она – очень женственна.
Покидая, приласкавший их, приют, Миша торжественно преподнес своей Ан белые хризантемы со словами:
- В знак чистоты наших отношений. Это для той китайской вазочки на моем столике, которая, наверное, стоит бедная без цветов.
- Спасибо, дорогой, - ласково улыбнулась она и благодарная уткнулась лицом в горький запах крупных, свежих махровых головок на длинных темных стеблях.
На улице, уже высыпавшие на потемневшем небе, многочисленные сверкающие звезды встречали счастливых любовников.
- Погуляй, подыши еще немножко. Здесь самый полезный лес. А я займусь машиной. Смотри, сколько снега намело. Наш транспорт совсем запорошило, - активно работая веником, предложил он.
Она же в нетерпении топталась на месте, волнуясь о том, что запаздывает домой, и попросила:
- Мишенька, пожалуйста, мне надо торопиться.
И быстрый джип помчал их навстречу судьбе.

Теперь Анжела обрела гармонию с окружающим миром и летала на крыльях от счастья. В полной мере радовалась жизни, вновь стала открытой людям, как прежде, и уверенной в себе. "Оказывается, я по настоящему люблю. И вполне достойного человека. Раньше, до него, скорее всего, позволяла себя любить. И, наконец - влюблена сама", - пришла она к твердому убеждению.
После размолвок с мужем роман с мужчиной, уравновешенным и предсказуемым, казался ей спасением. Она поняла - они нужны друг другу. С Михаилом в ней раскрылась настоящая женщина. А их романтические отношения зашли слишком далеко.
- Мне всегда хотелось иметь детей, - мечтательно говорила она.
- Мы будем с тобой вместе до гроба. Верно? - не боясь громких
слов, заявлял он, при очередной встрече.
- Я тебе верю.
- Для меня это очень важно.
Очарованная своим возлюбленным, Анжела с удовольствием отмечала в нем воспитанность, внутреннее спокойствие, какой-то удивительный шарм, свойственный только ему, и утонченную натуру. Он умел чувствовать своего собеседника глубже, чем это получается у обычных людей. А его способность улавливать малейшие нюансы в ее настроении она ценила превыше всего. И еще ни разу не пожалела об интимной близости с ним в тот незабываемый зимний вечер.
Они оба наслаждались своей любовью.

Однажды ночью Анжела проснулась от неприятного сна. Резко вскочила, рывком оторвавшись от подушки. Сердце сильно колотилось, прерывистое дыхание перехватило горло. Что же так взволновало ее? Стала с трудом вспоминать… Какая-то большая ярмарка, на широкой площади кругом палатки, киоски, масса народа. Все ходят, смотрят, выбирают. Она тоже проходит среди рядов, потом отходит в сторону и тут замечает - под редкими кустами что-то лежит. Присмотревшись, видит бутылку коньяка в красивой упаковке и дорогую широкую золотую цепь на мужскую руку. Огляделась вокруг. Кто хозяин всего этого? Рядом никого нет. Поодаль шли люди, не обращая на нее внимания. Хотела сначала уйти, однако, почему-то наклонилась, вынула из сумочки пакет и сложила туда найденное. Удивительно, сколько человек прошло, и никто не обнаружил столь ценные вещи. Пошла дальше, но появилось беспокойство и сомнение. Зачем взяла? Находка ей не нужна. Необходимо скорее все выбросить. А куда? Такое поведение могло показаться странным: женщина выбрасывает дорогие вещи. Толпа могла бы заподозрить ее в чем-то, может быть, даже в краже. Пришла домой. Тревога возрастала: как будто это специально подкинуто для нее. С чувством нарастающего страха, она и открыла глаза. С предощущением чего-то нехорошего.
Задумалась, к чему приснился такой сон? Она знала, что созвездие Рак, под которым родилась – самый загадочный знак зодиака. И что ”раки” очень впечатлительны и обладают необычайно развитой интуицией. Значит это видение не спроста? В нем некое предупреждение? Ей уже не раз приходилось замечать за собой способность видеть вещие сны.
К тому же у, недавно прочитанного, Юнга, узнала, что сновидения предупреждают о сходе с правильного пути, являются "полезным" сообщением и частью механизма саморегуляции внутри человека, и таким образом сигнализируют о необходимости привлечь внимание к какой-то проблеме.
С наступлением утра, начавшегося с обычных ежедневных забот, она старалась за делами отогнать от себя тревогу, но смутное предчувствие не рассеивалось.

В тот день Михаил сидел в, залитом через окна ярким мартовским солнцем, бюро своего офиса и, легко дотрагиваясь пальцами до клавиш ноутбука, писал письмо. Конечно, он мог бы послать текст по электронной почте, однако ему хотелось, чтобы это послание итальянскому другу передала именно она, его любимая.
В этот самый момент Анжела вошла к нему в кабинет. И увидела в конце длинного стола, очевидно предназначенного для заседаний, в высоком кресле, восседавшего по-деловому, своего Мишу. А около него по левую руку на самом видном месте стояла та самая статуэтка, которую они тогда, на выставке покупали вместе. Действительно, как он и говорил.
Вошла тихо, почти не слышно. Он продолжал печатать.
- Миша, привет.
- О, хорошо, что ты пришла. Наконец-то!
- Как у тебя тут солидно, симпатично. Мне нравится.
- Проходи, садись, - он встал ей навстречу и предложил стул.
- Чем же ты здесь все-таки занимаешься? Расскажи, в общих чертах.
- Связями с общественными и культурными организациями в Европе. В Италии, Франции, Австрии. Приглашаем их в гости, ездим сами.
- Хорошая работа.
- Да, довольно приятная
- Извини, кажется, помешала?
- Нисколько. Я как раз пишу сопроводительное письмо своим итальянским друзьям.
- На каком языке, позволь спросить?
- На их языке, естественно. Я в свое время заканчивал "иняз”. Разве не говорил? А письмо предназначено для Ан.
- Для меня?
- Да, да! Хочу отправить мою суженую отдохнуть в Италию. Я так и пишу им – приедет моя будущая жена. Ой, сорвалось с языка, - он весело улыбнулся ей. – Хотел сделать тебе предложение в более торжественной обстановке. Ну, теперь считай – мы помолвлены. Когда ты вернешься, мы начнем новую жизнь вместе.
- Мишенька, я могу подумать? - спросила она, и глаза ее заблестели от радости.
- Конечно, это твое право.
- Уже подумала. Я согласна, - и обойдя сбоку стол, пылко прижалась к нему всем телом.
- Я так люблю тебя, моя прелесть, - и он крепко поцеловал ее в губы, как бы скрепив их союз навеки. - Уверен, ты понравишься и Лауре, и Марио. Они прекрасные люди. Тебе будет приятно с ними общаться, не сомневаюсь ни секунды.
- Тогда, вероятно, нужно купить сувениры или подарки от нас? - предложила Анжела, нарушив торжественную минуту.
- Правильно. А вот какие? Ума не приложу, - развел руками Михаил. – Ничего не приходит в голову.
- Можно мне предложить два варианта? Вдруг понравится?
Он одобрительно кивнул:
- Давай, рассмотрим.
- Во-первых, русское шитье. Ажурная ручная работа на белом воздушном платье. Во-вторых, богатый русский мех. Например, шапка или шарф.
- Прекрасные предложения.
- Лично я отдала бы предпочтение нашему "мягкому" золоту. Мех – это признак элегантности и утонченности. А российский пушной рынок давно завоевал репутацию лучшего из лучших и считается признанным эталоном качества и вкуса. И в меховой моде тон по-прежнему задает Россия.
- Веские аргументы.
- Да. Мех, как никогда, находится на пике моды. Можно поискать несравненный баргузинский соболь или норку, созданного недавно гранатово-бордового цвета, который испокон веков любят в России. Это будет настоящий русский подарок, - она говорила увлеченно, со знанием дела, и голос ее звучал мягко, мелодично.
Он невольно залюбовался ею. Какая умиротворяющая, спокойная красота! В ней нет слащавости красоток-блондинок, но нет и резкого коварства роковых брюнеток. В возлюбленной сочетались естественность и душевное равновесие, которые приводили его в состояние полной гармонии с самим собой. Именно этого-то ему и не хватало в последние годы жизни, занятые в основном работой и активной деятельностью.
С ней он переживал лучшие свои часы, достаточно было простого ее присутствия рядом. Деликатная, женственная, она незаметно для него самого заполнила все его помыслы.
- На чем бы ты, не остановилась, милая, я соглашусь. Целиком полагаюсь на твой отличный вкус.
- Спасибо за доверие. Постараюсь.
- А сейчас едем.
- Куда?
- Вот те раз? За путевкой, естественно. Хочу тебя немножко побаловать. Посмотришь Рим, побродишь по улицам вечного города, походишь по музеям, познакомишься с европейской культурой. Отдохнешь, отвлечешься от работы, от семьи.
- Дорогой, как ты угадал мою мечту? Конечно, Италию из всех стран мне хотелось посетить в первую очередь.
- У нас с тобой впереди еще много поездок, - ответил он, довольный ее реакцией. – По моему, я обязан своей любимой, по возможности, предоставить хоть что-нибудь из того, чем так богат наш мир, - отметив про себя, что такой женщине не хватало особого внимания, и ей, как драгоценному дару природы, который можно сравнить с алмазом, требуется сделать лучшую огранку и достойную оправу.
- Миша, ты такой щедрый и внимательный! Я влюбляюсь в тебя все больше и больше, - чмокнув его в тщательно выбритую щеку, Анжела радовалась, словно маленькая девочка.
- А зачем мы мужчины существуем? Мы рождаемся, чтобы любить и, значит, делать жизнь близких прекраснее, - иронично и чуть лукаво улыбнулся Михаил, убеждаясь в своем огромном желании украсить ее существование, окутать теплом и заботой, подарить ей счастье.
И уже обращаясь к секретарше по внутренней связи, сказал:
- Вера, пожалуйста, вызови шофера, буду часа через два…. – и любимой, - Съездим в одно известное турагенство и возьмем тебе что-то лучшее и ближайшее.
В служебной машине, он, не таясь водителя, обсуждал с ней детали поездки. Но сейчас мысли у нее были заняты Александром, и она теряла нить разговора.
- Есть какие-то препятствия? – уловил он ее сомнения.
- Меня мучают угрызения совести. Я ведь пока замужняя женщина. Ты только что сделал мне предложение и одариваешь такой роскошной поездкой. Как же не беспокоиться? Боюсь с мужем неприятностей не избежать, - ответила она, волнуясь.
- Анжелочка, не надо так себя терзать. Мы разведемся и сразу с тобой поженимся. Когда это лучше сделать – тебе решать.
- Не знаю, как сказать дома о своем отсутствии на целую неделю?
- Должен тебе признаться, Ан, наши интересы с твоим мужем пересеклись пару раз в последнее время. Он продает итальянские автомобили? А у нас некоторые организации тоже заинтересовались ими.
- Вот, как?
- Поэтому, преподнесем эту путевку, как подарок. Давай поступим так: ты поедешь от фирмы своего мужа, а моя компания оплачивает вояж. Мы сделаем этот дружеский жест ради укрепления деловых взаимосвязей. По-моему, это его заинтересует и получится нормально.
- Будет ли этично?
- Сейчас так делается между партнерами. Что же касается нас с тобой, то нам нечего скрывать. Наша любовь возникла на почве вины, вольной или невольной, наших супружеских половин. Верно?
Согласно кивнув, она с улыбкой прикрыла глаза:
- Господи, какой ты молодец! Неужели я все же полечу?
- Ан, все будет хорошо, - трогательно уговаривал он ее. – Все будет хорошо.

И вот в апреле самолет взлетает с аэропорта Шереметьево, еще покрытого талыми сугробами, чтобы приземлиться в солнечной и сказочной Италии в самый разгар весны, ярких красок и буйного цветения.
Анжела взволнована. У нее давно зрела мечта - побывать в этом волшебном крае, средоточии древней европейской цивилизации и высочайшей культуры. Наверное, само расположение страны в ласковом и теплом Средиземном море способствовало такому необыкновенному процветанию. Тут, в райском климате человеку не нужно было бороться с холодом, голодом или засухой, и он выплеснул свою нерастраченную энергию на создание прекрасного искусства, на развитие духовной культуры. Самые гениальные художники творили здесь.
Античность, Возрождение, Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Ватикан, Собор Святого Петра… Обо всем этом много прочитано, а теперь можно увидеть воочию. Глаза наслаждались, эмоции захлестывали, и душа справляла праздник на настоящем пиршестве красоты.
И, разумеется, самое яркое и неизгладимое впечатление на путешественницу произвела Сикстинская капелла. Славу, не сравнимую ни с чем, принес ей Микеланджело. Там до сих пор ощущается присутствие этого гиганта, чье сознание могло вместить, а рука исполнить невероятный замысел, сохраненный на сводах капеллы. Девять сцен из Ветхого Завета - Сотворение человека и Страшный суд. Начало истории, и ее конец. Какой гениальный труд! А недавняя реставрация вернула фрескам былую яркость и красоту. И невозможно вместить потрясение сразу, надо унести его с собой и еще долго переживать увиденное.

Но праздник не может длиться вечно. Дни пролетели стремглав. Пора укладывать чемодан. Гостиница, где Анжеле предстояло провести последнюю ночь, представляла собой роскошное здание в стиле "ампир" и располагалась в центре, недалеко от Ватикана. Уютная обстановка в номере, вместившая в себя и современный комфорт, и старину, масса удивительных впечатлений, полученных за время путешествия – все располагало к грезам.
Она уже с ностальгией вспоминала Москву, родные места и, конечно же, Его. Своего друга и прекрасного человека, к которому была преисполнена огромной нежности и благодарности.
Задумчиво стояла у широко раскрытого окна и смотрела на сияющий огнями, ночной Рим.
Не просто любовалась, а всматривалась в мириады светящихся точек, словно хотела вобрать в себя это великолепие и навсегда забрать с собой. Вслушивалась в волшебные звуки, столь не похожие на обычный городской гул. Это был шум вечного города.
Раздался стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она вспомнила, что забыла закрыться, когда возвращалась с ужина. Стук повторился, дверь тихонечко приоткрылась. И огромный букет разноцветных роз, словно по воздуху, вплыл в комнату, заслоняя фигуру вошедшего. Еще виднелась, с трудом удерживаемая в руках, нарядная коробка конфет и шампанское "Мартини". Оценив этот стандартный "джентельменский" набор, Анжела улыбнулась, но тут же, удивленная, насторожилась.
Когда же поняла, кто принес эти подарки, радость переполнила ее.
- Не может быть? Да ведь это счастье, настоящее счастье! - обрадовано воскликнула она и протянула руки навстречу любимому.
- Здравствуй, моя хорошая! Мне захотелось преподнести тебе сюрприз.
- Сюрприз, конечно, удался. Больше всего на свете сейчас мне хотелось увидеть тебя, Мишенька.
- Какое совпадение, - засмеялся он, светясь от удовольствия, что так ловко спланировал их непредвиденную встречу.
На нем ладно сидел синий темный костюм, придававший ему торжественный и праздничный вид. Иссиня-черные волосы, подстриженные a la Russe, распадались на обе стороны, обрамляя выразительное, чуть тронутое легким загаром, мужественное лицо. А бархатные карие глаза излучали любовь.
Восторженно улыбаясь, она медленно, будто влекомая магнитным притяжением, приблизилась к нему. Тонкий аромат духов, слегка горьковатый, как запах первых весенних цветов, окутал ее теплым облаком. Прижавшись к нему и почувствовав знакомое прикосновение сильных рук, нежных губ, ощутила легкую невесомость… Обнимая его, наслаждаясь этой минутой и растворяясь в нем, она полетела в бездну… И не одна, а вместе с желанным.
Теплая морская волна увлекла их в океан, к истокам жизни и первобытному началу природы на Земле…

Их сердца радостно бились рядом. Она шептала:
- Я люблю, я любима!
- Это так замечательно! - вторил он ей.
- Никогда мне не было так хорошо.
- Мне – тоже.
- Ты делаешь меня счастливой.
- А я на седьмом небе от счастья, потому что у нас полное совпадение. Это не часто бывает.
- Значит мы – пара?
- Еще – какая! - с иронией в голосе согласился он.
- Почему обычно говорят: влюбленные умирают от любви? А я считаю, наоборот – что воскресают.
- Правильно. Особенно в нашем случае. Нам еще столько предстоит сделать вместе!

Утром они проснулись, обнявшись. Как супруги, принадлежащие друг другу навсегда.
Ласково проведя рукой по рассыпавшимся рядом со своим лицом шелковым волосам, Михаил с восторгом подумал, что ему нравится в его избраннице все, особенно ее страсть: спокойная, ровная, как волна прилива, нарастающая при приближении к берегу, а вслух сказал:
- Ты – моя, самая, самая!
- Нет, это ты – мой единственный! - погладив по шершавой щеке, тихо заверила его Анжела.
Он осыпал ее поцелуями. Всю. Теплую, пропитанную негой, податливую. Зажигал и сам сгорал от нетерпения. Она полностью чувствовала себя раскрепощенной в его руках, никакой скованности, раньше и не подозревала в себе столько страсти. И горя желанием, она с легкостью и естественностью снова отдалась ему. Опять они забыли все на свете. Как будто ничего не существовало ни до, ни после них. Только они и ничего больше.

Сквозь нереальную пелену, не открывая глаз, Анжела, как нечто далекое, вспомнила свой отъезд и еле слышно произнесла:
- Кажется, я сегодня улетаю вечером?
- Мы совсем потеряли счет времени. У меня предстоит множество дел, несколько официальных встреч.
- Пора вставать, мой друг.
- Друг? Ах, я только друг? Ну, погоди же, - и он стал ловить ускользающее от него тело.
- Надо же успеть собраться. Вылет самолета из-за меня не отменят? - простодушно спросила
она, уже вставая на коврик.
- А я вот сейчас тебя самолетиком быстро и догоню, - ему захотелось дурачиться и баловаться.
- Не получится. Я истребителем еще быстрее улечу, - и скрылась в ванной комнате.
- Ан, завтрак принесут в номер, - сообщил он, когда она вышла свежая,
очаровательная и вся какая-то лучезарная. И еще заметил, что к ее облику добавилась мягкость, достоинство, значит, потихоньку стала оттаивать, доверять мне. - Кофе, пицца, круассаны – нас устроят? – спросил затем, следом за ней удаляясь в душ.
- Вполне, - прозвучало в ответ.
Пока ждали горячую пиццу, она подошла ко вчерашнему букету:
- "Как хороши, как свежи были розы…" – процитировав Тургенева, потрогала тугие бутоны и, уже распустившиеся за ночь, многолепестковые чаши. – Мои самые любимые цветы.
- Приятно, что угадал.
- Есть совершенство в природе – это роза.
- В этой красоте – особый изыск.
- От всей души, дорогой, говорю тебе спасибо за чудесные цветы и незабываемое путешествие, - горячо поблагодарила Анжела своего возлюбленного.
- Рад от всего сердца. Я очень старался, - приложив руку к груди, церемонно поклонился он и засмеялся.
И она увлеченно начала рассказывать о Форуме, о Колизее, о волчице и о многом другом, проявляя начитанность и глубокий интеллект.
Уже за завтраком, разливая кофе и восхищаясь ее обширными познаниями в античной культуре, Миша убедительно сказал:
- Решено. Мы выберем для тебя подарок. На память о нашем пребывании в Италии. Пусть это будет камея. Настоящая античная камея. Перстень или брошь с головкой, похожей на твою, - продемонстрировав свое эстетическое чутьё, немало удивив при этом Анжелу.
- Ни в коем случае, - непосредственно возразила она, допивая свой кофе. И отшучиваясь, добавила, – Я совсем не хочу стать причиной твоего разорения.
- Ничего, как-нибудь выдержу, - лицо его сияло. – Я подготовился. Кстати, знаю по прежним
заездам поблизости несколько антикварных магазинов.
Несмотря на напряженный график работы, Михаил выкроил несколько часов, чтобы проводить Анжелу в аэропорт, а по дороге купить обещанный подарок. Осуществить задуманное оказалось не так-то просто. Обойдя попусту несколько лавок с антиквариатом, они вышли на огромную площадь и увидели на противоположной стороне надпись крупными буквами - "ANTIQUE".
Время до отлета и, следовательно, до их расставания, подходило с невероятной быстротой. Взявшись за руки, они торопливо, почти бегом пересекали широкую площадь, направляясь к большому магазину. Оставалось метра два до тротуара. И тут…
Тут случилось нечто страшное, что впоследствии она с трудом могла воскресить в памяти…
Они уже приближались к высоким массивным дверям, когда из боковой улочки на бешеной скорости прямо на них выскочил сумасшедший фургон. Миша мгновенно успел среагировать и изо всех сил оттолкнуть Анжелу в сторону. Остального она не помнила совсем. Только скрежет тормозов, глухой удар и боль. И потеря сознания…
Очнулась на тротуаре. На холодных, каменных плитах под старинным фонарным столбом. Все тело болело. Платье порвано, сумочка, туфли разбросаны. Вокруг собралась громко кричащая и жестикулирующая толпа. Рядом – полицейские, врачи в белом и машина скорой помощи. Где-то за ними виднелся, стоявший поперек мостовой, злосчастный фургон.
А он…тот, кто составлял все ее земное счастье, весь смысл существования, неподвижно лежал на носилках, накрытый с головой. И его… деловито и равнодушно, как это делают с неживым телом, погружали в автомобиль с медицинской символикой.
Все происходило, будто во сне, кошмарном мучительном сне, от которого просыпаешься с ужасным криком не в силах замолчать. И она закричала:
- Нет! Нет! Нет! – не контролируя себя и даже не понимая, что кричит, простирая руки вслед, удалявшемуся от нее неизвестно куда, любимому. Но, ирреальный сон – не исчез.
Над ней склонились медики, помогая встать. Затем были уколы, представитель посольства и аэропорт. И хотя она выполняла все послушно и механически – мир для нее рухнул. "Зачем, зачем жить?" – эти слова метались в ее растерянном сознании, не оставляя ни на минуту. Потом в самолете по холодку где-то внутри себя, по замиранию, какое бывает, когда высоко взлетаешь на качелях, Анжела почувствовала весь ужас случившегося.
Глядя в иллюминатор, она бессознательно следила за облаками, проплывавшими внизу под крылом. Большие и маленькие, они заполняли все небо и хаотично изменяли свой бесконечный бело-голубой пейзаж. То на пушистые холмы, то на мягкие горы и пологие курганы. Со своей загадочной жизнью и смертью.
А губы при этом горестно шевелились:
- Боже, какая дорогая цена за счастье… Целая жизнь! Разве это справедливо? Ведь человек рождается для любви. Все на нашей планете подчинено этой главной идее. И нет высшего блаженства на земле, чем слияние двух любящих: мужчины и женщины. Такова наша природа. Тогда почему же невозможно испытать счастье в полной мере? Что у этой природы есть свои законы? Существует некое равновесие или какой-то порог, за которым чуть больше или чуть в сторону - и все летит в пропасть?
На эти и многие другие вопросы, теснившиеся в воспаленной голове, она пока не могла получить ответы. Но одна мысль безмерной болью доминировала в ней: "В любом случае его уже нет… и никогда не будет рядом. Наверное, Михаил был слишком совершенен для нашего несовершенного мира. Воистину, смерть не стучится – прежде, чем войти".
Теперь собственное существование стало казаться ей чуждым и ненужным. А прошедшее с прежними удачами и печалями осталось позади. Вот, как уплывающая земля под самолетом - чужая и далекая со своими радостями и страданиями и, придуманными кем-то, компромиссами во всем – особенно, в семейных делах.
- Все должно быть округлым, как земля. А то, что выходит за эту округлость, состригается невидимыми ножницами, - с досадой шептала она, тщетно стараясь унять слезы.

Дальнейшее – прилет в Шереметьево, приезд домой, являлось для нее незначительным и не оставило следа. Дом. Зачем он ей? Но больше некуда было идти – и она машинально оказалась в своей квартире.
- Да, нет места гармонии ни в душе, ни в теле человека, а есть долг – долг перед жизнью и перед людьми. И еще я поняла, что нам свойственно стремиться к идеалу, однако существует и необходимость держаться житейской лжи, которая тоже предусматривает некий идеал, ограниченный запросами будней, - произнесла Анжела вслух, придя, кажется, в себя, в своей комнате.
Александр, вернувшись с работы, застал жену печально подавленной, сидящей за столом, с, бессильно опущенными на колени, руками. Опустошенная, с потухшими глазами, она оставалась безучастной ко всему.
Всерьез обеспокоенный, он спросил:
- Что случилось? В ответ было молчание и маска отчуждения на лице. Не зная, как реагировать, чтобы не обидеть супругу неуместной бестактностью, сел рядом и стал терпеливо ждать. "А что сказать? Рассказать откровенно и нанести ему неизгладимую рану? Нет. Я не готова к разговору с ним. Надо подождать”, - в отчаянии терзалась она.
Он же понимал – случилось что-то необычное, может быть даже трагическое.
Сидели долго молча. Наконец, жена произнесла бесцветным, тихим голосом:
- Знаешь, Саша, мысль не новая, но я запомнила ее, прочитав у Шукшина – у него она
особенно пронзительна: "За все… должны платить в жизни…". – и не договорив, опять замолчала.
- И пережить это по-своему? - строго посмотрел муж на нее исподлобья.
На что Анжела с большим усилием ответила, опустив голову:
- Можно я больше пока тебе ничего не скажу? Думаю, каждая женщина имеет право на тайну.
Стало совсем тихо. Только тикали часы, равномерно отсчитывая ход времени.