Мы по-прежнему стремимся приблизиться к подлинному образу исторической России, который важен и интересен сам по себе. Одновременно мы продолжаем поиск составляющих русской идеи. Весьма устойчивым, глубинным компонентом духовной культуры, не подверженным сиюминутным политическим веяниям, являются народные пословицы и поговорки. Подобно тому, как минералы, извлеченные из морских глубин, открывают наблюдателю столетиями сохранявшиеся на их поверхности отпечатки исчезнувших животных, народный фольклор, независимо от меняющихся официальных, идеологических установок, сохраняет самые устойчивые идейно-ценностные представления народа. Вот почему крайне интересно и полезно заглянуть в этот кладезь мудрости.
Сначала, как всегда, сделаем некоторые уточнения. Отдельные исследователи высказывают убеждение в «неанализируемости» пословиц. Почему? Всё дело, мол, в их противоречивости. Есть, к примеру, паремия «Разлука любовь бережёт», а есть «С глаз долой – из сердца вон». И в результате нет ответа на вопрос: что же такое любовь? Замечу, что и в этом конкретном случае, и во всех других ситуациях никакого противоречия нет. Любовь явление широкое, у одних – бережёт, у других – вон. И всё это истинно.
Другая методологическая проблема, связанная с анализом поговорок, похожа на первую, но имеет свою специфику. Читая собранную Далем коллекцию, я обнаружил, что во многих рубриках сталкиваюсь с некоторым парадоксом. Мысль, высказываемая в 98% пословиц, в конце концов, каким-то одним суждением опровергается. Сопоставив разные типы текстов, я пришёл к следующему выводу – народное мышление такое же живое и гибкое, как мышление отдельного человека. В нём выражены почти такие же перепады настроений, эмоций, чувств, которые бывают у всякого нормального индивида. Даже тот, кто неизменно хорошо относится к своим близким, припомнит ситуацию, в которой он «завелся», «сорвался» и наговорил что-то лишнее. Это только в цензурированных идеологических текстах существовало полное единообразие. Сколько бы вы не ходили на октябрьские демонстрации, вы всегда видели плакаты «слава КПСС», никто так и не пришёл на Красную площадь с транспарантом «долой КПСС».
Что бы делать правильные выводы из пословиц, надо брать не отдельное высказывание, а анализировать рубрику целиком и фиксировать, каков вес того или иного су- ждения. Иначе выводы будут неправильными. Мне, например, пришлось долго спорить с одним автором, запомнившим почему-то суждение «Где община – там всему кончина», но не знавшим всю рубрику целиком, где зафиксировано очень уважительное отношение к общинному коллективизму. В поисках разрешения сформулированного здесь парадокса я пришёл к выводу – в каждом свободно составленном сборнике суждений по определённой теме рано или поздно отыщется суждение, противоречащее предыдущим. В противном случае, мы, скорее всего, сталкиваемся со специально подобранным, предварительно отцензурированным текстом.
Итак, передо мной книга с 30 000 паремий, собранных Владимиром Ивановичем Далем. Первоначально я думал, что, прочитав несколько десятков высказываний, легко составлю «таблицу русских ценностей», некий философский аналог таблицы элементов Менделеева. Если для советского человека главное – социализм и мировая революция, то у россиян на первом месте, скорее всего, окажутся Бог, Родина, земля, а где-нибудь месте на 10-м – деньги и т.д. На самом деле так чётко разложить по полочкам и формализовать весь опыт, мудрость, переживания прежних поколений мне не удалось, может быть, это получится у кого-то другого.
Сложность при исследовании поговорок заключается в том, что никто не предложил подходящий способ их анализа и измерения. Где тот метр, которым можно, ничего не потеряв, перевести огромный, почти 1000-страничный текст в несколько десятков чётких цифровых показателей? В конце концов, после перебора математических, логических, семантических и иных способов исследования, я нашёл, как мне представляется, вполне эффективный приём. Речь идёт о методике контент-анализа. Замечу, что по отношению к русским поговоркам она прежде не примненялась.
Относительно контент-анализа известен такой любопытный эпизод, подтверждающий его эффективность. В конце 1944 года американские социологи, исследовавшие с его помощью открытую немецкую печать, пришли к выводу, что Германия собирается применить некое новейшее очень мощное оружие (позднее стало ясно, что речь идёт об атомной бомбе). Эту информацию – её подтверждали независимые разведданные – союзное командование учло, и соответствующие меры были приняты. Английская авиация разбомбила в Норвегии завод по производству тяжёлой воды, непреложного компонента для изготовления немецкой атомной бомбы. Для нашего исследования важно, что контент-анализ (буквально – анализ содержания) позволяет выявлять глубинный, внешне незаметный смысл того или иного текста. Но ведь меня как раз и интересует сущность, так сказать, соль пословиц. Не могу не упомянуть ещё одну историю. Во время перестройки я познакомился в Москве с известным в то время американским советологом Виктором Зожей. Вспомнили 1968 год. И Виктор рассказал, как за месяц до ввода войск в Чехословакию, с помощью контентанализа газеты «Правда», он определил, что оккупация ЧССР состоится в конце августа. Зожа оказался единственным из журналистов и учёных, кто смог это предвидеть. Так что оснований для опробования соответствующей методики у меня было вполне достаточно.
Оставалось только определить, какой именно приём стоит применить, ибо в рамках контент-анализа их разработано довольно много. Перечитав пословицы, я решил обратиться к методу, который можно было бы назвать обобщенным выражением смысла. Он успешно применялся Михаилом Гаспаровым для анализа басен Эзопа. (См. вступительную статью Гаспарова к сборнику – Эзоп. Басни. М., 1968). Поясню суть этого приёма конкретными примерами. В сборнике В.Даля в рубрике «Родина – чужбина» встречаем пословицы «Хвали заморье, а сиди дома», «Не бери дальнюю хваленку, а бери ближнюю хаянку», «Своя печаль чужой радости дороже», «Хорош Париж, а живет и Курмыш» и т.д. Содержание всех приведенных высказываний обобщённо можно выразить одним сужде- нием – лучше в своей стороне, чем в чужой.
Итак, открываем Даля. Все собранные паремии Владимир Иванович – а сборники русских пословиц выходили и до него – разделил на рубрики. Для исследования я выбрал семь наиболее значимых и объемных тематических разделов: Бог – вера, земледелие, человек, Родина – чужбина, правда – кривда, богатство – достаток, народ – мир. В общей сложности в них входит 1100 паремий. Читателю, который не очень спешит, я хочу предложить немного поупражняться. Что, на ваш взгляд, наши предшественники думали о Родине, Боге, богатстве, – запишите несколько подходящих, по вашему мнению, суждений. А когда я покажу, что выявляет анализ пословиц, будет понятно, насколько адекватны наши представления о прошлом. Должен честно признать, что мои собственные субъективные ожидания и реальный результат оказались существенно различными.
Итак, начнём с раздела «Бог – вера», в него включено 283 пословицы и поговорки. В советское время в каждом учебнике по «научному атеизму», и не только в нём, всех читателей уверяли, что русский народ никогда всерьез в Бога не верил (само это слово можно было писать только с маленькой буквы), а если и была какая-то вера, то, скорее всего, языческая. Сегодня, по существу, утверждается обратное. Что же было на самом деле? Используя описанный выше метод, духовный опыт россиян можно свести к семи ключевым суждениям.
Перейдём к анализу полученных обобщений. Сформулированный ранее вопрос получил ясный ответ, под- тверждающий, что вера у нас действительно была глубинной нормой жизни. Можно сказать больше – Бог был мерой всех вещей и отношений, потому что и в других рубриках сборника все ключевые термины, так или иначе, соотносятся с Богом. Они оцениваются, маркируются фольклором либо как богоугодные, либо как нежелательные. Иначе говоря, Бог выступает как действительный создатель системы социальных координат, как точка отсчёта русской культуры.
Что касается следов язычества, а они, конечно, присутствуют в нашей культуре, эти отсветы было бы совершенно неправильно трактовать как свидетельства российского безбожия. На самом деле речь идёт, во первых, о неизбежных отголосках языческого эха, существовавшего в древних обществах десятки тысячелетий и потому так или иначе проявляющегося сегодня. Как говорится, прошлое никуда не исчезает, оно даже не становится прошлым. С другой стороны, присутствие языческого следа – свидетельство достаточно мягкого характера православия, свойственного далеко не всем мировым религиям. Например, утверждение исламской веры привело её носителей к полному исчезновению языческого отзвука.
Анализ паремий позволяет лучше понять, чем же было православие не с точек зрения верующего или неверующего, а с позиций философии, в рамках объективного научного анализа. Итак, вера не была у нас фанатичной или сверхортодоксальной. Российское православие характеризуют глубина, целостность, органичность, одновременно естественность, жизненность и живость, в чём-то даже самоироничность, а потому опять таки гибкость и следовательно живучесть. Я исхожу из того, что разные культуры, тем более религии, нельзя сравнивать в терминах «лучше» – «хуже», «правильней» – «неправильней». Любая из них представляет интерес и вызывает уважение, а кроме того, каждая настоящая культура целостна и самодостаточна. Но с учётом этого уточнения, тем не менее, можно сопоставить некоторые особенности ислама и православия. В первом часть верующих намеренно украшает лоб чёрной точкой, как бы показывая, что молебен был глубоким, и на лбу остались его следы. В православной среде над неистово молящимся могли и поиронизировать.
Сравним также поведение приверженцев коммунистической идеи, точнее, героев искусства и литературы соцреализма и поведение православного человека. Первые, что характерно, приносят себя в жертву, проливают свою и чужую кровь и гибнут за коммунистические идеалы. Тогда как идея Бога для россиян никогда не означала какого-то конфликта, надлома или разрыва. Она была глубокой, естественной и органичной одновременно. Опираясь на эту идею, христиане стремились так организовать мирскую жизнь, что бы исключить всякие жертвы и кровопролития внутри общины, жизнь строилась в согласии с самим собой и с окружающими. Православие обеспечивало глубокую внутреннюю интеграцию, но работало и на противостояние внешнему, иному, другому, чужому, а в особых случаях этот чужой мог объявляться и врагом.
В отличие от этого, коммунистическая идея в её советской интерпретации, разъедала общество изнутри. Врагов следовало искать в собственном доме, хотя находили их повсеместно, вне дома тоже.
Стоит заметить, что тип вероисповедания – это очень важный дифференцирующий фактор российского общества. В паспортах тогда именно это и указывали, графа «национальность» отсутствовала, как и само это слово. Оно появилось и стало идентификационным принципом лишь в начале ХХ века.
| МОЛ, №3 (33), 2005 |