В этом году отмечалась круглая дата в научном мире – 250 Московскому Университету. Однако в этом году две с половиной сотни лет исполнилось не только МГУ, но и первому русскому научно-популярному и научно-художественному журналу. К созданию журнала самое непосредственное отношение имел все тот же М.В.Ломоносов. Журнал этот назывался «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие», издавался с 1755 по 1764 год Академией наук. За время издания название журнала дважды менялось: с 1758 г. – «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие», с 1763 г. – «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах». На протяжении всего периода издания редактором «Ежемесячных сочинений» был знаменитый ученый-историограф Герард Фридрих Миллер.
История создания журнала такова. В самом конце 1753 года фаворит императрицы Елизаветы Петровны, покровитель наук и меценат И.И.Шувалов, видимо, решил, что ему необходимо иметь в своей библиотеке комплект так называемых «Академических примечаний». Это – «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях» (1728-1742), т.е. комментарии к газете «Санкт-Петербургские ведомости». Можно сказать, что это был прообраз научно-литературного журнала. Поначалу «Примечания» были связаны с комментируемыми текстами «Ведомостей». Однако постепенно они перестают быть с ними связаны, и в них выделяется литературный элемент. Там печатались переводы из английских и немецких сатирико-юмористических журналов, описания фейерверков, стихотворные произведения. Последний номер «Примечаний» вышел в октябре 1742. Но даже спустя одиннадцать лет любители разыскивали комплекты академического журнала.
С просьбой достать и прислать ему в Москву (в то время весь двор находился в древней столице) этот комплект Шувалов обратился к М.В.Ломоносову, которому, как известно, покровительствовал, комплект «Примечаний». На это Ломоносов в письме от 3 января 1754 года писал следующее: «По приказу Вашего Превосходительства старался я достать примечания на ведомости, но получить их не мог. Уже многие и за несколько лет их спрашивают; однако сыскать не могли, за тем, что их помалу было печатано и не по мере Российского государства, а особливо ныне, узнав наш народ пользу наук, больше такие книги хранит для их редкости». И тут же Ломоносов высказывает идею о создании нового журнала: «Весьма было бы полезно и славно было нашему отечеству, когда в Академии начались подобные сим периодические сочинения; только не на таких бумажках по одному листу, но повсямесячно или по всякую четверть, или в меньшем формате, чему много имеем примеров в Европе, а из которых лутчим последовать, или бы свой, применяясь, выбрать можно».
Итак, начало было положено. На заседании академической конференции 23 ноября 1754 г. обсуждалось предложение президента К.Г.Разумовского о выпуске периодического издания. Академия постановила: «Журналу быть ежемесячным... допустить к сотрудничеству... лиц, хотя бы и не принадлежащих к Академии», «исключить вовсе из журнала статьи богословские и вообще все, касающиеся до веры...» . Объем его был установлен в шесть листов, т. е. 96 страниц в месяц. Возникли разногласия при определении роли Академии в издании журнала. Ломоносов требовал, чтобы все статьи предварительно рассматривались в академическом собрании. В.К.Тредиаковский возражал, опасаясь, что эта мера «может дать повод к пререканиям и напрасной трате времени». Новый спор разгорелся на заседании Конференции 13 января 1755 года, когда обсуждалось название нового журнала. Отдавая дань первому журналу, Миллер предложил именовать его преемника «Санкт-Петербургские академические примечания». Ломоносов указал на неточность названия, сказав, что название не понравилось при дворе: в журнале предполагалось печатать и стихи, стихи - не примечания. Здесь имело место первое в истории журнала столкновение Ломоносова и Миллера. Тогда же Ломоносов составил проект титула, который впоследствии из проекта и стал титульным листом журнала. Издание получило другое имя: «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие».
Формат журнала был примерно равен теперешнему листу А5, выходил он, как уже говорилось, каждый месяц, нумерация страниц в пределах полугода была сквозной, чтобы затем их можно было компоновать для библиотек в полугодовые тома (две части в год). Обложка первого номера выглядела так: наверху – название, ниже месяц и год, потом – эмблема. Это – виньетка с изображением двуглавого орла с распростертыми крыльями, держащего в лапах лавровую гирлянду; в верхней половине гирлянды помещено солнце, освещающее находящуюся внизу европейскую часть северного полушария, точнее, Россию (на полушарии – только две надписи – Россия и С.-Петербург). В лучах солнца – девиз журнала, некое кредо, «Для всех». Эта эмблема в дальнейшем повторялась в каждом январском и июльском номерах. В остальных номерах на этом месте была другая виньетка, служившая украшением. Внизу помещалась подпись – «в Санкт-Петербурге, в Академии наук».
Однако для того, чтобы представить себе, чем были «Ежемесячные сочинения» для только что зародившейся русской журналистики, необходимо рассмотреть общественно-политическую и социально-культурную обстановку, в условиях которой развивался журнал.
Основное время издания «Ежемесячных сочинений» приходится на царствование Елизаветы Петровны, и лишь последние три года - на царствование Екатерины II (мы здесь не берем в расчет короткое по времени правление Петра III).
Если говорить о Российской Академии наук того периода, в Типографии, которой печатался журнал, и которая имела к его изданию самое непосредственное отношение, то необходимо отметить следующее. Академия наук в тот период подчинялась непосредственно Сенату и, следовательно, была одним из многих государственных бюрократических учреждений Империи. Свидетельством этому является необычайно возросшая роль академической Канцелярии (которая была упразднена лишь в 1765 году). В Регламенте Академии наук 1747 значилось: «Ученым людям и учащимся, кроме наук, ни в какие дела собою не вступать, но о всем представлять Канцелярии, которая должна иметь обо всем попечение». «Горе было тем ученым, кто осмеливался тогда думать, что может заниматься избранной им наукой, не имея милости и покровительства членов академической канцелярии».
На этом фоне, однако, огромное значение для Академии имело создание в 1727 г. не предусмотренной петровским «Проектом об учреждении Академии наук и художеств» Типографии, которое и дало толчок развитию издательской деятельности Академии и, следовательно, сделало возможным издание «Ежемесячных сочинений». На протяжении нескольких десятков лет в XVIII веке Типография Академии наук была единственной, в которой книги печатались гражданским шрифтом.
Должность Президента Академии наук была должностью государственной, а не научной, к науке этот человек мог не иметь никакого отношения. Лучшей иллюстрацией тому является назначение Президентом в 1746 году восемнадцатилетнего брата фаворита Алексея Разумовского Кирилла. Академия наук, таким образом, несмотря на обширную научную деятельность, превращалась в некую «коллегию наук, искусств и ремесел» (как и в любой из коллегий, важной структурой ее, как уже отмечалось, была Канцелярия), полностью подконтрольную государству, и предпочтительный социальный статус здесь имел не ученый-академик, а чиновник Канцелярии. Поэтому выпускаемый Академией журнал, несмотря на явные сходства с, по словами Миллера, «иностранными журналами равного с нашим намерения» имеет одно существенное от них отличие. Перечисленные Миллером в предисловии к первому номеру «Ежемесячных сочинений» журналы были журналами частными, в Европе к тому времени уже развился так называемый «персональный журнализм», целью которого было воспитание общества. Академии наук других стран также выпускали свои периодические издания, в которых печатались труды академиков, информация о новых книгах и научных открытиях, но это были издания сугубо научного толка, то есть их направлением была «польза», «увеселение» не было их целью (при Петербургской Академии наук в этом сходны с ними были так называемые «Комментарии Санкт-Петербургской императорской Академии наук» и «Новые комментарии Санкт-Петербургской императорской Академии наук», издававшиеся на латинском языке). Научно-популярные журналы, где помимо «пользы» предусматривалось еще и «увеселение» были делом частных издателей. Поэтому «Ежемесячные сочинения», издание которых стало делом почти государственным, в этом отношении – журнал совершенно уникальный. Это объясняется, конечно, тотальной централизаций власти, абсолютным характером правления в России XVIII века.
Общий характер «Ежемесячных сочинений» состоит в том, что он стоял или, во всяком случае, старался стоять как бы «вне идеологии». В него вносились материалы, в которых отражались самые различные точки зрения. Это было следствием принципиальной позиции его издателя Г.-Ф.Миллера, который в предисловии к первому номеру писал: «При таком учреждении, каково сие, мы себе точных пределов не предписываем, но надлежит, смотря по различию читателей, всегда применять материи, дабы всякой, по своей склонности и охоте мог чем-нибудь пользоваться. Итак, предлагаемы будут здесь всякие сочинения, какие только обществу полезны быть могут». Миллер старался соблюдать эту свою начальную декларацию. Хотя, конечно, была и академическая цензура, но цензура эта была скорее склонна запретить к публикации любые материалы, которыми кто бы то ни было был недоволен, чем разбираться кто прав, кто виноват и продвигать чью бы то ни было точку зрения. В предуведомлении Миллер также писал: «Для сохранения благопристойности и для отвращения всяких противных следствий, вноситься не будут сюда никакие явные споры или чувствительные возражения на сочинения других, ниже иное, что с обидою написанное против кого бы то ни было». Однако Миллер, по всей видимости, хорошо понимал, что оградить журнал от скрытой полемики не удастся, ведь литературная среда той эпохи была просто ей пропитана, поэтому он писал: «Буде же в сии наши Сочинения паче чаяния, войдет что-нибудь, чем бы кто мог быть недоволен, то мы уповаем, что не причтено будет то в вину нашему собранию: ибо всего предвидеть не возможно». То есть журнал придерживался принципиально нейтральной позиции.
Надо отметить, однако, отметить, что в советскую эпоху журналу Миллера пытались приписать какие-то программные задачи якобы «реакционного характера», основываясь на том, что отношения Ломоносова с журналом не сложились. Кстати говоря, многие материалы запрещались к публикации именно по требованию Ломоносова, поэтому говорить о том, что журнал проводил какую-то политику, направленную против каких-либо начинаний Ломоносова, как это было в советской историографии, не представляется правомерным ни при каких условиях.
В середине XVIII века продолжает формироваться новая русская литература, возникает литературная критика, разгорается литературная полемика. Тремя основными фигурами этого процесса являются, как известно, В.К.Тредиаковский, М.В.Ломоносов и А.П.Сумароков. Их основные цели заключались в том, чтобы определить природу и назначения новой литературы, упорядочить литературный язык, выделить и разграничить литературные жанры. Мы не будем подробно останавливаться на теоретических перипетиях споров о форме и содержании стиха, тем более, что это неоднократно было сделано исследователями. Поиски форм и средств новой русской литературы привели авторов к литературной полемике и личным нападкам. Полемика эта началась в 1740-х годах и продолжалась всю середину XVIII века, плоть до смерти Ломоносова. Не обошла она, да и не могла обойти «Ежемесячные сочинения». Необходимо поэтому сказать несколько слов о самом характере полемических выпадов. Многие из них были анонимными. Но даже если автор сатиры или эпиграммы и не скрывал своего имени, имя оппонента называть правилами хорошего тона того времени строго запрещалось, и уличить автора в чем бы то ни было, не представлялось возможным. В этом смысле показателен такой пример из истории литературных отношений Сумарокова и Тредиаковского, прямо, правда, не касающийся журнала. В 1748 году в разгар очередной полемики, Сумароков вставил в текст своей эпистолы «О стихотворстве» выпад против Тредиаковского, которого вывел под именем Штивелиуса:
Когда имеешь ты дух гордый, ум летущ И вдруг из мысли в мысль стремительно бегущ Оставь идиллию, элегию, сатиру И драмы для других: возьми гремящу лиру И с пышным Пиндаром взлетай до небеси, Иль с Ломоносовым глас громкий вознеси: От наших стран Мальгерб, он Пиндару подобен; А ты Штивелиус лишь только врать способен
Здесь Сумароков, ища необходимого ему в тот момент тактического союза с Ломоносовым, хвалит его, своего апогея их полемика достигнет позже, уже в 1750-е годы; Тредиаковскому же он отказывает в каких бы то ни было литературных талантах. Затем, в 1750 году, появились две его комедии: «Тресотиниус» (т.е. «трижды глупый») и «Чудовищи», в которых был выведен все тот же Тредиаковский. Последний ответил на это «Письмом <…> от приятеля к приятелю», где славянизированная речь одного и персонажей комедии Сумарокова (которая была у последнего одной из форм выпада против Тредиаковского) подвергается тщательному анализу, доказывающему, что Сумароков не знает правил церковнославянского языка. Сумароков же в своем «Ответе на критику» заявил, что в стихах о никчемном литераторе Штивелиусе он, может быть, и подразумевал Тредиаковского, а может быть, и нет. Если Тредиаковский считает себя тупым и бездарным стихотворцем, то пусть принимает на свой счет… Пожалуй, эти слова концентрировано выражают всю сущность полемики середины XVIII века. Имен никто не называл, официальное уличение было практически невозможно – «если считает, то пусть принимает», именно так.
Начало развития науки в России XVIII века, как и многое другое, связано с именем Петра I. «Научные вопросы, поставленные Петром, – пишет В.И.Вернадский, – определили на долгие годы, на несколько поколений после него, научную работу русского общества». С этим утверждением нельзя не согласиться. Действительно, вопросы, решаемые учеными в XVIII веке, такие как необходимость исследования восточных границ России, азиатской ее части, Сибири, были поставлены именно Петром. Великая Северная (Вторая Камчатская) экспедиция Витуса Беринга 1733-1743 годов положила начало комплексному исследованию природы и населения России; сформированные ею отряды в течение десяти лет исследовали внутренние районы Сибири и Камчатки. Именно из этой экспедиции академик Миллер привез богатейший научный, во многом уникальный материал, значение которого трудно переценить. Многое из того, что Миллер собрал в Сибири, нашло отклик в его журнале. В этот период научный багаж трудами российских ученых приобретают астрономия, физика, химия, ботаника и другие науки. Налаживаются научные контакты с зарубежными академиями, также находящие отражение на страницах журнала.
Теперь немного подробнее о содержании «Ежемесячных сочинений». Четких поименованных рубрик журнал не имел (они в журналах появились позже). Римским цифрами были пронумерованы публикации. Можно проследить только некую последовательность публикуемых материалов: на первых местах чаще всего, особенно в последние годы издания, помещались большие статьи с продолжением. Но если в номере журнала, кроме продолжения большой статьи, печаталось какое-нибудь известие или речь, имеющая общественно-политическое значение, то на первое место помещалось это известие, а затем продолжение статьи. Так, например, в октябре 1758 года под первым номером напечатана «Речь на высочайшее Тезоименитство Ея Императорскаго Величества, читанная в Кенигсбергском Университете, Сентября 7 дня 1758 году профессором Якобом Фридериком Вернером о том, что Монаршее имя любовию к подданным безсмертие (sic) себе приобретает», продолжение «Путешествий по Ледовитому и Восточному морю» Миллера, которое в предыдущих восьми номерах журнала находилось на первом месте, отодвинуто на второе.
Если попробовать разделить статьи по содержанию на некоторые условные рубрики, то можно выделить несколько таких рубрик.
Первый раздел – Философско-литературный. С одной стороны в России так повелось, что многие социально-нравственные философские вопросы впервые поднимала именно литература. Русская литература часто выходила за рамки художественных обобщений и решала несвойственные ей социально-политические и нравственные проблемы. Пусть наиболее полное подтверждение этот тезис получит позднее, при развитии художественной прозы, в творчестве Пушкина и Гоголя, Толстого и Достоевского, все же разделить собственно литературные и философские статьи довольно сложно уже на примере статей рассматриваемого журнала. Например, статьи, касающиеся теории литературы не были свободны от философских рассуждений, порой даже философия выходила на первый план. С другой стороны, классицизм, появившийся и быстро завоевавший прочные позиции в культуре России середины XVIII в., в частности в литературе, подразумевал ориентацию на античные образцы, как на идеальный эстетический эталон. На страницах журнала можно встретить имена античных философов Сократа, Лукиана, Фалеса, Солона, мифологических богов и героев, сюжеты Платона, Аристотеля и Сенеки. В античности литература и философия представляли собой органическое единство. В XX в. экзистенциальная философия тоже не отделяла себя от художественной литературы (творчество Ж-П.Сартра, А.Камю). Вот что пишет по поводу трудности отделения литературных статей от философских в «Ежемесячных сочинениях» первый исследователь журнала В.А.Милютин: «Беллетристические статьи «Ежемесячных сочинений» почти невозможно разграничить с точностью от статей, принадлежащих к отделу философии». Правда, Милютин все же проводит эту грань по чисто формальному признаку. К этому же разделу мы отнесем также единственную статью журнала, посвященную идеям общественно-политического устройства государства. Называется она «О надобности и пользе гражданских законов» и принадлежит будущему знаменитому историку Михаилу Михайловичу Щербатову. С эпохи античности до XIX проекты общественного устройства государства относились к философской области и составлялись как часть философских концепций (труды Платона и Аристотеля, Макиавелли, Томаса Гоббса и Джона Локка, Монтескье и Руссо).
Второй раздел - Географо-экономико-исторический. Несмотря на то, что география по Регламенту Академии Наук 1747 года считалась естественной наукой и группировалась в один класс с астрономией (картографическая работа без астрономических наблюдений была невозможна) на наш взгляд, более правильным именно для журнальной публицистики, было бы сгруппировать статьи по географии в один раздел с историей и экономикой. «Совершенно особый разряд статей – писал В.А.Милютин, - составляют монографии, посвященные обзору путешествий и географических открытий, сделанных русскими, монографий, которые по содержанию своему могут быть отнесены к отделу географии, точно так же как и к отделу истории». Знаменитый историк В.Н.Татищев отмечал: «Гистория или деесказания и летописи без землеописания совершенного удовольствования к знанию нам подать не могут».
Третий раздел был нами назван Натуральная история. Под таким названием в журнале печатались переводы из труда французского ученого Жоржа Луи Леклерка де Бюффона «Естественная история, всеобщая и частная». 36 ее томов были опубликованы при жизни ученого (первые из них начали выходить с 1749), а 8 вышли посмертно. Это огромное сочинение, в котором история Земли, минералов, животных и человека излагалась исходя из идеи о вечном изменении Вселенной и единстве природы, было одним из важнейших в естествознании XVIII века. Ученый не только описал множество животных и растений, но и высказал идеи об изменяемости видов (в противовес К.Линнею, сочинения которого тоже печатались в журнале), о единстве животного и растительного мира. В Петербургской академии наук существовала должность профессора «натуральной истории», которую незадолго до описываемого периода занимал участник Второй Камчатской экспедиции Иоганн-Георг Гмелин, а позднее ученый из следующего поколения исследователей – Петр-Симон Паллас. К этому разделу мы относим статьи по физике, астрономии, ботанике, зоологии, химии, медицине, геологии, механике. Отнесение сюда статей по механике с первого взгляда может показаться странным, однако тогда механика была средством для «изучения натуры». Кроме того, к этому разделу, а не к «Географо-экономико-историческому» нами отнесены статьи по улучшению хозяйствования, связанные с ботаникой и зоологией, например, «О разведении винограда» или «Краткое наставление, каким образом поступать в случае скотскаго падежа, а особливо при заразе между рогатым скотом». Между «Географо-экономико-историческим» разделом и разделом «Натуральная история» граница проходит и по линии географии. География – описание Земли, и в ней рассматривалась в том числе и природа исследуемой местности, «натура». Это и понятно, физическая география так или иначе граничит с «натуральной историей». В.Н.Татищев, давая определение физической географии, как будто пытается отмежеваться от чисто природоописательного толкования: «Географиа (sic) физическая описует о качестве земли, воды и воздуха, от которого большею частью происходят обилия, довольства и недостатки». Выводя на первый план фактор экономической полезности тех или иных природных ресурсов, а не просто описание их, Татищев, таким образом, пытается провести границу между географией и натуральной историей. Граница условна, поэтому предложенная нами классификация статей в журнале, как и любая другая носит, в известной мере, условный характер. Вообще, В.Н.Татищев сделал несколько попыток градации географической науки и выделил в отдельную часть топографию или «пределоописание». Таким образом, он впервые поставил вопрос о необходимости регионального изучения страны, значительнейший вклад в которое внес один из самых активных сотрудников «Ежемесячных сочинений» Петр Иванович Рычков.
Следует упомянуть еще об одного рода статьях, которые можно выделить в отдельный раздел, который был назван нами Придворные новости или, по словам Миллера, «объявления о статских приключениях», которые «не имеют быть обыкновенным ведомостями подобны. В них показано будет коротко токмо то, о чем в ведомостях пространно пишется. Они содержать будут только примечания достойнейшея что в каждом государстве в публичных делах происходит». Здесь можно встретить и описание фейерверков, и отчеты о посещении послами двора и известия из заграницы. Впрочем, постоянно эти новости присутствовали в журнале только два первых года его издания, а потом появлялись лишь изредка. О смерти Елизаветы Петровны и последовавшей за тем двойной смене царствования опосредованно напоминает только эпистола А.А.Нартова «К верным сынам отечества» (первое стихотворное произведение, появившееся в «Ежемесячных сочинениях» после долгого перерыва), также как о заговоре Мировича – стихотворное письмо М.В.Ломоносова «Его Сиятельству Графу Григорию Григорьевичу Орлову, от армии Генералу-Порутчику, Ея Императорскаго Величества Генерал Адъютанту, действительному Камергеру, лейбгвардии коннаго полку Подполковнику, Кавалергардскаго корпуса Порутчику, Канцелярии Опекунства Иностранных дел Президенту, Орденов святаго Апостола Андрея, святаго Александра Невскаго и святыя Анна Кавалеру на благополучное возвращение Ея Величества из Лифляндии». Но и они не являются как таковыми «придворными новостями». Они лишь намекают на те или иные события придворной и политической жизни в другой форме, и как поэтические произведения отнесены нами к «Философско-литературному» отделу.
В 1757 году в связи с тем, что комплекты журнала полностью не разошлись, было принято решение закончить выпуск «Ежемесячных сочинений, к пользе и увеселению служащих», чтобы не возникало неудобств, связанных с дальнейшим распространением, и выпускать журнал под другим названием: «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие». С января 1763 года в журнале появляется новый раздел – «Известия о ученых делах». Вернее это был даже не раздел, в полном смысле этого слова, а некий предшественник раздела, статьи с одинаковым названием, печатаемые из номера в номер, в которых давалась информация о деятельности Академии наук и других ученых и учебных учреждений. Название журнала в связи с этим снова меняется, теперь он называется «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах». С таким названием он и просуществовал до своего закрытия в 1764 году. Но смена наименований практически не отразилась на содержании журнала, сохранившего на протяжении десяти лет своего издания единый характер. Поэтому у исследователей стало принято называть его кратко «Ежемесячные сочинения» и не учитывать точное название в данный год. Строго говоря, как таковые Известия об ученых делах изредка появлялись в журнале и раньше.
Был еще один «прораздел», который был введен Миллером вместе с «Известиями о ученых делах» – это Задача. Здесь печатались интересные вопросы, а читателям предлагалось присылать на них в редакцию ответы. Например: «Почему часть города Москвы Китаем называется?» (февраль 1763); «Отчего происходит окончательный слог «вич» прилагаемый к имени-отчеству?» (январь 1763); «Какое имеет «начало и произвождение звание Белаго царя», которым Российского монарха называют в «Азиатских странах»? (апрель 1763) (это единственная задача, на которую Миллер получил ответ от постоянного своего корреспондента П.И.Рычкова). В «Задачах» были не только развернутые и мотивированные вопросы, но и практические советы, например: рекомендация «рачительным хозяевам» в Карелии и Ингерманландии о том, что для выращивания сена, которого в Петербурге не хватает, надо осушать болота, как это делают в Швеции, Финляндии и Лифляндии (июнь 1763). С июля 1764 года «Задачи» перестали появляться в журнале, видимо Миллер убедился в бесполезности этого раздела.
«Вся Россия с жадностью и удовольствием читала сей первый русский ежемесячник» - пишет один из исследователей. В других работах можно найти сведения, что число подписчиков в первые три года доходило до 600-700 человек. Однако если судить по отчетам Академической книжной лавки, эти сообщения не совсем верны. Подписка как таковая означала покупку полного комплекта журнала за данный год. Первые три года (1755-1758) журнал выходил тиражом 2000 экз. (для того времени это огромный тираж). При этом в 1755 году в Петербурге было продано только 239 комплектов, что составляет всего 12 % тиража и еще около 3 тыс. отдельных его выпусков за разные месяцы было продано в розницу. За следующие два года издания ситуация практически не изменилась и в 1758 году тираж был снижен до 1250 экз. В 1762 году в Петербурге было уже только 92 подписчика, а в 1763 только 89. Розничная продажа в эти годы практически не велась. Это свидетельствует лишь о том, что читающая российская публика была не так многочисленна, как это представлялось академикам, потенциальная аудитория не изучалось, да и целей таких тогда не ставилось и поставлено быть не могло – это дело будущего. Сам девиз журнала «Для всех» с точки зрения поисков потенциального читателя не несет никакой информации.
Что касается разграничения оригинальных и переводных статей в журнале, то решение этого вопроса не так просто, как может показаться на первый взгляд. Если считать переводными статьями всё то, что для напечатания в журнале переводилось с иностранного языка на русский, то приходится признать за переводные почти все статьи Миллера, а также других иностранцев, работающих в Академии наук в то время. Поэтому оригинальными в данном контексте можно считать все статьи, написанные в России и для России учеными, работающими в России, независимо от языка, а переводными – статьи заимствованные из иностранных печатных изданий.
Просуществовали «Ежемесячные сочинения» по тем временам очень долго – десять лет. 1 января 1765 года указом Екатерины II по докладу И.И.Бецкого академик Г.-Ф.Миллер был назначен главным надзирателем созданного И.И.Бецким Московского воспитательного дома. 28 января на заседании академической Конференции обсуждался вопрос о его замене на посту конференц-секретаря и редактора «Ежемесячных сочинений». Однако на этом все и закончилось. Издание журнала не продолжилось.
| МОЛ, №9 (39), 2005 |