Фрагменты из произведений
лауреатов премии Юрия Мамлеева
в номинации "проза"

Григорий Грибоносов-Гребнев рассказ «Франц» «Потом я перебралась домой, и опять пошли спокойные беспросветные дни. А недавно, в марте, застаю себя у окна. В детской беседке всё та же компания. И он такой же, как той весной. Я не стою подолгу у окна, как год назад, но сегодня влезло-таки мне в голову это: я с ужасом поняла, что если он придёт и скажет: "Прости меня, Вера. Я - подлец, но мне плохо без тебя. Прости, если сможешь..." - Что если он вернётся, этот страшный Франц, то я не знаю, соберусь ли я с силами, прогоню ли его или разревусь и брошусь ему на шею. Но он больше не придёт, этот проклятый Франц».

Евгений Лукьянов «Рассказы из жизни Пуши» «Пуша родилась 4 ноября 1994 года на праздник Казанской иконы Божией Матери. Мама пришла из церкви — а у Мальты котята. Две кошечки и котик. Приехал я маму навестить, взглянул на кошечку, которую назвали Пушинкой, и сказал: «Красавица». Пуша это запомнила. Поскольку верхних клыков у Мальты не было, котят ей подносила в зубах Мурлета, самая старшая из маминых кошек. Так и подрастали котята — с мамой Мальтой и тётей Мурлетой. Пушиных братика и сестричку удалось пристроить в хорошие руки. Сестру в Москву, а брата аж в Барнаул увезли. С Пушей расставаться никак не хотелось. Чужим людям, говорил я, Пушу не отдам».

Лара Садовская повесть «МО» «Эта история началась задолго до нашего повествования. Как и когда — нам уже никогда не узнать. Некоторые, привыкшие к особо реалистическому взгляду на действительность, вообще склонны сомневаться, что она правдива. Мы не станем утверждать, что все было именно так, а не иначе. Ведь факты документально не зафиксированы, а история эта, передававшаяся из уст в уста, могла, конечно, приобрести некоторые черты излишней человеческой фантазии... И все же, мы расскажем то, что знаем и, кажется, будем не последними рассказчиками. Был солнечный летний день… Или нет, пожалуй, осеннее слякотное утро… Нет, точно — ранний зимний морозный вечер… И было это… Где? Ну, скажем, в одном маленьком переулке…»

Зинаида Фомина рассказ «В Сахаре» Водитель обернулся к нам и растерянно развел руками. Перед автобусом прямо на шоссе стояла толпа и, яростно жестикулируя, перегораживала нам дорогу. Возбужденные чем-то мужчины громко кричали и, складывая крестом руки над головами, показывали тем самым, что они нас дальше не пропустят. Единственный среди нас, кто мог разговаривать на арабском языке, был наш шофер Исмаил. Он рискнул выйти и поговорить с арабами. Вернувшись после переговоров, через переводчицу шофер рассказал: - Это кочевники встречают паломников из Мекки и специально прибыли сюда, чтобы поклониться им. Потому что для них - те, кто побывал в святых местах, становятся тоже почти святыми. Вот они и подумали, что едут как раз их, теперь уже святые собратья-мусульмане. Я им говорю: здесь только белые туристы, но они не верят и требуют от вас покинуть автобус.

Игорь Харичев фарс-мажорный детектив «Виват, Россия, или Пронин, внук Пронина» «Тем временем майор Пронин подходит к гаишнику, скучающему неподалеку в милицейской машине. - Служба государственной безопасности. Со мной важный человек. Его ждут в Кремле. Обеспечьте нам беспрепятственный проезд в Кремль. Гаишник смотрит на майора пренебрежительно. - С чего это я должен этим заниматься? Мало ли важных людей… У меня нет времени. У меня дела. Он отворачивает голову, будто и не стоит никто рядом. Секунду подумав, майор наклоняется к нему, доверительно произносит: - Ладно, колюсь. Это пахан коптевско-солнцевских. - Они объединились?! – пугается милиционер. - Да. Его кличка – академик. Суров как слон. - Так бы сразу и сказал. Сделаем. Сопроводим. – Гаишник включает маячки на крыше. Они несутся к Москве. Милицейский автомобиль двигается впереди, прокладывая дорогу. Синие огни весело перемигиваются. Временами пронзительно звучит сирена, отмечая важность происходящего».

Алексей Соколов рассказ «Абдулла» «У вас идеальная внешность, блестящие способности к языкам. Восточное направление для вас это… Это далекие города, бескрайние водопады, моря, в которых отражается небо, кивал он своей стриженой головой. — Естественно, что для других вы умрете, — сказала ОНИ. И он умер. Умер для матери и отца, для Наташки, рыдавшей в обнимку с пустым цинковым ящиком. А для старшего брата Санька к тому времени умер уже весь мир. Агент Абдула не стал ценным кадром, а лишь разменной монетой — прутиком, брошенным в пламя Афганской войны. Но он выжил и стал другим. Ценным, незаменимым и мудрым. Что не позволено лейтенанту — раз плюнуть для подполковника. Однажды, просто так, интереса ради, он навел справки о родном городе.»

Владимир Глянц рассказ «Страх высоты» «…из окна четвертого этажа вылез на карниз парень в одних трусах. Он страшно курчавый, и все во дворе зовут его Пушкиным. Он уселся на карнизе и, елозя по нему задом, постепенно сдвигается на другой его край. Он медленно, но упорно двигается туда, где у него за спиной не будет подстраховочного раскрытого окна. Пушкин устраивается в уголке карниза, свесив ноги во двор, открывает книжку и, как ни в чем не бывало, читает. - Пушкин! - кричат ему снизу, - ты что читаешь? Пушкина? - Не, я к экзаменам готовлюсь, - спокойно так говорит он, как будто сидит не на карнизе над пропастью, а на прочной табуретке в центре кухни. Потом садится боком, а голые ноги вытягивает по карнизу. Такое впечатление, что ему там очень удобно. Из кармана трусов он достает время от времени орех, ставит его на зуб, рукой ударяет по нижней челюсти, а скорлупки сплевывает во двор. Вот оно, безумство храбрых! Почему безумство? Да потому, что никто от Пушкина этого не требует. Он сам так решил...»