Марине

Птица юности сладкоголосая,
Ты слышна еще где-то в ветвях,
В оголенных осенних просеках
В неприветливых наших краях.

Голос твой, приглушённый, но чистый,
Различаю сквозь рёв толпы,
Пронизал он тканью лучистой
Лет прошедших туманную пыль.

Он в гортань мне вливается тонкой,
Серебристо-звонкой струей,
И его виноградные ноты
Превращаются в голос мой.

Я жива! – и люблю, и дышу,
И смеюсь, и тоскую, как прежде.
Только всё истончается путь.
Только всё не кончается нежность.