Как же я люблю цыганские песни, господи, как же я их люблю, как захолонет все внутри, как задрожит, и станешь сама легкая-легкая, будто взлетишь сейчас, и только какая-то тоненькая струночка в тебе звенит, и не поймешь, то ли смеется, то ли плачет.
И перед глазами все как в тумане, и просторы чудятся, ленивая желтая река, а на том берегу цыган в красной рубашке на арбе гикает и свистит, и хлещет бедную лошадь, и обязательно на том берегу, на том...
Как же я люблю цыганские песни, и будто уже я не я, и вообще нет меня, а только костер полыхает в степи, и выходит статная, поведет огненным черным глазом и пошла по кругу, и плечом, плечом, юбка пестрая, яркая, блики огня на ней отражаются, и табор вокруг молчит, замер, сидят цыгане, и вдруг начинают тягучую песню, и все быстрее, быстрее, и вот уже не поймешь, где огонь полыхает, а где цыганка танцует, и не цыганка это вовсе, а я, я – и взлечу сейчас, нет, нет – лошадь я хлестну в сердцах, гикну и помчусь не знаю куда, лететь только чтобы…
Господи, и откуда это во мне, откуда, русская я, уж такая русская, что дальше некуда…
«А, - да как же это у Гоголя – И какой же русский не любит быстрой езды…»
Вот оно, вот оно, вот оно… вот то необъяснимое, ниточка тонюсенькая, струнка натянутая… и лечу я на несущейся лошади, и не на арбе цыганской уже, а на тройке русской, и степь кругом, да только не ковылем покрытая, а снегами захолонутая, звенят бубенцы, столбы верстовые мелькают, а я в шубе, в кибитке сижу, и куда-то очень далеко еду…
Конца края не видно белым снегам, и только петь хочется заунывную русскую песню…
Как же я люблю цыганские песни…
Как же я их люблю…
| МОЛ, № 1 , 2008 |