Так случилось, что в середине семидесятых годов я зачастил в служебные командировки в Челябинск. Точнее, не в сам Челябинск, а в прилежащий к нему шахтёрский городок Копейск. Однако жители Копейска всё равно считали себя челябинцами, и это было вполне справедливо, поскольку Копейск с центром Челябинска связывали не только рейсовые автобусы, но и одноколейный трамвай. Мои командировки были долгими и иногда затягивались до целого месяца. Поэтому в выходные дни я всегда выезжал в центр Челябинска, ибо сидеть в рабочем общежитии, где командированным за очень низкую плату отводились комнаты, мне было скучно. В субботу и в воскресенье я возвращался в Копейск только на ночлег, и то довольно поздно. Челябинск поражал меня своими размерами. Красив он был лишь местами, но по размаху это поистине был город-громила. Не в каждом городе найдётся такой широченный проспект, который вмещал бы в себя пару бульваров, трамвайные линии, несколько рядов для автотранспорта и троллейбусов, да плюс к этому - довольно широкие тротуары. Именно таким проспектом являлся проспект имени Ленина. Находящаяся в самом центре города Площадь Революции очень напоминала Площадь Дзержинского в Москве, но по всем направлениям казалась гораздо шире её. Красивый по своей архитектуре театр имени Цвиллинга с портиком и фронтоном выглядел на этой площади ничтожно маленьким, хотя на самом деле это было не так. Поражал своей шириной и озеленением и проспект Богдана Хмельницкого. А переходной мост через железнодорожное полотно, ведущий к вокзалу, был настолько длинным, что на этот переход нужно было потратить почти полчаса. Такого широкого разъезда я не видел ни в одном из знакомых мне городов. Но, несмотря на всю эту необъятность, весь этот нескончаемый размах, я оставался верен своему принципу: осматривать любой город и знакомиться с ним только как пешеход, как бы это не было трудно. Наверное, именно поэтому я не любил никакие автобусные экскурсии по городам, никаких гидов, ведущих за собой туристов как вожаки стадо, никаких команд типа: «Посмотрите направо! Посмотрите налево!». Уж если я и хотел узнать историю города, великих мужей, живших в нём когда-то, и всё то, что мог бы рассказать экскурсовод, я просто отправлялся в краеведческий музей, в картинные галереи и читал мемориальные доски на зданиях. Конечно, ни один гид по Челябинску не будет прогуливаться, к примеру, со своей группой по набережной реки Миасс. Он просто покажет эту реку издали. Одним словом, и по такому громадному городу, как Челябинск, я предпочитал ходить пешком. Поэтому не трудно себе представить, насколько я уставал от таких пешеходных прогулок. И если отдохнуть в городе всё-таки можно на какой-нибудь лавочке в парке или в сквере, то нагулянный за время прогулки аппетит приходилось утолять во всяких забегаловках, а чаще всего в пельменных. А пельменные в Челябинске особые, и их в этом городе всегда было много. Причём, пельмени здесь готовили не так как в Москве и других знакомых мне городах, распечатывая фабричную пачку и высыпая её в кипяток. Здесь пельмени лепили вручную. И, хотя количество мяса в каждой такой пельмешке не превышало по размеру ягоду маслины, но, именно, в челябинских пельменных можно было отведать пельменей поистине деликатесных. Где-то лепили пельмени с медвежатиной, где-то с изюбрятиной, где-то и с тем и другим, где-то даже с зайчатиной. А, если учесть тот факт, что среди населения этого города немалый процент составляли татары и башкиры, то в некоторых пельменных готовился особый фарш, типично мусульманский, а именно конина, смешанная с гусятиной. К тому же, проголодавшийся клиент мог выбрать для себя не только традиционные пельмени с маслом, сметаной или уксусом. Здесь было разнообразие и других соусов. К примеру, соус томатный, который впоследствии стали называть кетчупом, соус грибной, и, конечно же, майонез. И, разумеется, если посетитель был голоден, как волк, то при таком пёстром ассортименте глаза его разбегались, он готов был накинуться сразу на всё, то есть попробовать разных пельменей с разными соусами, да ещё и не по одной порции. И вот, как-то перекусывая в одной из таких пельменных, я стал свидетелем одного забавного эпизода, который запомнился мне на всю жизнь. Когда, я за стойкой, орудуя вилкой, уже наслаждался вкусом долгожданного блюда, мой взгляд привлекла одна пара, по всей вероятности супружеская. Супруги были невысокого роста, отчего казались очень коренастыми и плотными. Оба они были одеты в какие-то серые полупальто. Женщина была в сером вязаном платке, мужчина - в чёрной поношенной кепке. Лиц супругов я не видел, поскольку они стояли ко мне спиной, но по разговору и тембру голоса понял, что люди они уже далеко не молодые, и им наверняка давно уже за сорок, а возможно и за пятьдесят. Их ласковый и чуть ли не сюсюкающий разговор, казавшийся даже каким-то наигранным, настолько позабавил меня, что я чуть не рассмеялся на всю пельменную.
– С чем тебе взять пельмени, моя кошечка? – ласково спросил он.
– Ой, мой родной котик, я так проголодалась, что хочу и с томатом, и с маслом, и со сметаной и с майонезом.
– Хорошо, моя рыбонька! А я буду со сметаной и с маслом, а одну возьму с уксусом.
– Бери, бери, мой любимый котёночек! Ты ведь тоже ничего не ел.
– А ты с уксусом-то будешь, моя ласточка?
– Нет, мой голубочек, уксус и в майонезе есть.
– Хорошо, кисонька!
Надо сказать, что этот диалог изрядно позабавил посетителей. С чего бы это, у людей, которые наверняка не первый год женаты, проявилась друг к другу такая интимная нежность, что они не в состоянии даже скрывать свои чувства от посторонних? Уж не играют ли они? Мне страстно захотелось за ними понаблюдать. Вот супруги расплатились за пельмени и с подносами направляются к столику-стойке. Они старательно скрывают свои лица, отворачиваясь по возможности от людей и опуская головы как можно ниже. Выбрав столик у самой стены, они становятся так, чтобы быть к посетителям спиной, но при этом не перестают ласково общаться между собой. И всё-таки, как они не старались, им не удалось скрыть от посетителей своих лиц. Их лица были обезображены синяками и кровоподтёками. Если бы не их ласковая речь, то можно было подумать что угодно: подрались с соседями, стали жертвами хулиганов или ещё что-нибудь подобное. Но какая-то неестественная и наигранная ласка явно наводила на мысль, что что-то тут не так. Эти мои сомнения подтвердилась, после того как я вновь услышал диалог этих эксцентричных супругов.
– Надо было нам зайти сюда с утра, - сказал муж, - погуляли бы потом, зашли бы к Адельке, с Русланчиком бы поиграли.
– Не говори, котик! Зачем весь день скандалили?! Я так тебя люблю! А из-за этого не успела ни обед сготовить, ни прибраться. Ты уж меня прости!
– А ведь могли бы всё успеть, моя кисонька. Ты тоже меня прости! Не надо нам больше так!
Мне всё стало ясно. Супруги не только весь день скандалили и поэтому не успели сходить в магазин и приготовить обед: они так разошлись, что надавали друг другу тумаков, наставили синяков, а потом, спохватившись, пришли к выводу, что всё-таки любят друг друга. И теперь они доказывали эту свою любовь лаской, явно перестраховываясь и боясь перейти на обыденный тон, который вновь может привести к случайной ссоре.
Мне почему-то стало жаль этих супругов, хотя всё, что с ними произошло, меня забавляло. Древние считали, что гнев влюблённых – возобновление любви. По латыни это звучит вроде как: amantium irae amoris integratio’st. Впрочем, зачем латынь? У нас на это счёт есть мудрость не хуже: милые бранятся – только тешатся. Только зачем же так-то? Ничего себе, потешились!
Город Петербург в те годы долгое время назывался Ленинградом. Я любил этот город. И хотя название «Ленинград» я не считал справедливым, поскольку был уверен, что это не только город Ленина, как нам внушали, но ещё и город Пушкина, Тютчева, Достоевского, Блока, Ахматовой и многих других наших прославленных классиков. Тем не менее, само написание слова «Ленинград» даже с точки зрения каллиграфии я считал удачным. Да простят меня все те, кто за это припишет мне тоску по недавнему прошлому. Нет! Это не так. Просто я чувствовал, что, написав каллиграфическим почерком слово «Ленинград», ты уже создаёшь образ города. Первая заглавная буква ассоциировалась у меня при этом со шпилем Петропавловской крепости, иглами Адмиралтейства или Инженерного замка, со Спасом на крови или Александрийской колонной. Меня всегда восхищали и «стройный вид» и «Невы державное теченье», но помимо этого я как коренной москвич всегда вспоминал здесь что-то из своего детства. Трамвайный грохот, перекрёстки трамвайных линий напоминали мне ту Москву, в которой я вырос. В Москве теперь уже не было многочисленных трёхвагонных трамваев, булыжных и брусчатых кладок под ними. В Ленинграде же всё это осталось, а трамвай до сих пор является здесь основным видом транспорта. Какая-то непонятная детская предвзятость всегда заставляла меня считать, что если в городе нет трамваев, то это город не настоящий, не полноценный. Ставши взрослым, я убеждал себя в своей детской правоте неоднократно, и это была ещё одна из причин моей любви к Ленинграду. Сами же ленинградцы меня иногда удивляли. Не все, конечно. В основном люди они хорошие. Однако большинство из них почему-то страшно не любят Москву. Причём, даже совсем её не зная, и даже ни разу в ней не побывав. А ведь чтобы узнать, и осмотреть Москву со всеми её храмами, многочисленными монастырями и дворцами, со всей её многолетней и разнообразной культурой необходимы долгие месяцы и даже годы. Для меня Москва и Ленинград были всегда чем-то единым, чем-то друг друга продолжающим и дополняющим. Зная историю России, я справедливо убеждал себя, что без Москвы не было бы и Петербурга. Питер как бы сын Москвы, и нельзя разыгрывать из себя «звёздного мальчика» по отношению к родной матери. Если, к примеру, Ригу когда-то основали крестоносцы, то Питер был построен русскими людьми, русскими царями, и Пётр, его основатель, был всё-таки московским царём. Однако гордыня и фанфаронство - болезни трудноизлечимые, и мне приходилось от споров и нападок на «Третий Рим» корректно уходить и оставаться со своей обидой наедине. С поездками в Ленинград мне повезло. В этом городе я побывал десятки раз и чувствовал его родным. Я многократно исходил пешком его центральную часть, набережные рек и каналов, Васильевский остров, Петроградскую и Выборгскую стороны, часто бывал в Пушкине и Павловске, в Ораниенбауме и Гатчине, Репине и Комарове, Зеленогорске и Парголове. Я уже не говорю о знаменитых музеях и доме Пушкина на Мойке, об Исакие и Казанском соборе, о Летнем и Михайловском садах. Останавливался я в Ленинграде в Баскове переулке, у дядюшки. Этот переулок находится неподалёку от Московского вокзала, пересекая улицу Восстания и улицу Маяковского. Я видел Ленинград в любое время года и, пожалуй, не могу назвать месяца, что бы можно было сказать, что Ленинград этого периода мне незнаком. Здесь мне приходилось бывать и морозной зимой, и ранней весной, и жарким летом, и осенью, и уж, конечно, в белые ночи. Однажды я оказался в Ленинграде в начале апреля. Я тогда писал дипломную работу, предлагая производству новый автоматический агрегат. Единственным аналогом ему служила одна механическая машина, в которой программа была заложена в большом количестве кулачковых механизмов различного профиля. Я же предлагал автомат с электрическим приводом и с записью программы на магнитной ленте. Машина-автомат, то есть мой аналог, как раз была установлена в цехе одного ленинградского предприятия. Поэтому я и отправился в Ленинград в командировку за свой счёт, но при этом всё-таки взял запрос из своего института с целью, чтобы ленинградские коллеги отнеслись ко мне серьёзно. Я быстро описал работу своего аналога, и у меня осталось время побродить по городу. Апрель в Питере выдался сырым и промозглым, и я частенько попадал под дождь со снегом, не имея тогда при себе такого простого защитного средства как зонтик. И вот, когда один из таких апрельских дней не предвещал никакого ненастья, я вышел из дому и, перейдя улицу Маяковского, а затем улицу Короленко, оказался на Литейном. Свернув с Литейного проспекта на Преображенскую площадь, я остановился около Спасо-Преображенского собора и долго им любовался. Этот собор почти никогда не давали ни в наборе открыток, ни в красочных альбомах, ни буклетах с видами Ленинграда. Мне же этот собор очень нравился как своей композицией, так и окружавшей его территорией. Старинные пушки, ограда из массивных цепей – всё это впечатляло. Однако долго любоваться собором не пришлось. Ветер с Балтики внезапно нагнал лиловые тучи, обрушившиеся на город, а заодно и на меня, холодным и мощным ливнем. Правда, это продолжалось недолго. Тучи, будто огромные небесные кони, поскакали дальше, а я, промокнув до нитки, стоял на тротуаре рядом с собором и мечтал лишь об одном: где бы согреться. И тут я вспомнил об известной мне рюмочной на улице Рылеева. Благо она была рядом. О, это была ни какая-нибудь грязная забегаловка для алкашей! Это было очень культурное заведение! Безукоризненная чистота, занавески на окнах, цветы на тумбочках, белоснежные мраморные стойки-столики и продавщицы в белых кокошниках - всё создавало впечатление вполне уютного и приятного места. Признаюсь, что я бывал в этой рюмочной и раньше. Здесь всегда толпилось много офицеров, а некоторые, бывало, приходили даже с дамами. Водка в разлив отпускалась здесь только с закуской, коей являлись бутерброды с деликатесной рыбой, сыром и колбасой. К ста граммам прилагалось два бутерброда, к пятидесяти – один. И удовольствие в сто граммов с такой нагрузкой стоило всего рубль сорок копеек. Но самое приятное было ещё и в том, что здесь я никогда не видел очередей. Людей обслуживали чётко и быстро. Моё естественное желание согреться изнутри не заставило себя долго ждать, и через несколько минут я уже стоял за стойкой, закусывая сорокоградусную бутербродом с осетриной. Напротив меня стоял один артиллерийский подполковник и тоже, не спеша, закусывал. Это был стройный и подтянутый офицер лет пятидесяти с красивым умным лицом. Пышные усы и небольшие бакенбарды делали его похожим на гусара прошлых времён, но лицо его было не по-гусарски печальным. Оставив на тарелке один бутерброд, подполковник, видимо, решил повторить, и попросил меня:
– Скажите, что это место занято. Я возьму ещё стопочку.
Когда он вернулся, то, отхлебнув глоток, взглянул на меня и откровенно признался:
– Хотелось бы сегодня напиться, да нельзя.
– Что же мешает, коли так? – усмехнулся я.
– Живу сейчас в казарме. Неудобно перед солдатами. И потом, с вечера заступаю сегодня дежурным по части.
– А почему офицер должен жить в казарме? – спросил я, - это как-то не по-людски.
– От жены ушёл на днях! А этот поступок не все понимают.
– Это верно! – вздохнул я.
– А что делать? Всю жизнь рогатым ходить? Это ещё больший позор.
– Ну, а если вы вновь женитесь? Как с женой-то в казарме жить? И гостей не позвать, да и вообще…
– Если женюсь, то, думаю, предоставят что-нибудь. Только потерял я ту, которая за меня сразу бы пошла, и которая сама мне понравилась.
– Как?! – удивился я.
– Когда впервые увидел её, то ещё был женат. Ну, и, конечно, не придал этому должного значения.
– Вы, будучи женатым, влюбились в другую?
– Да нет! Сам ничего не понимаю. Может быть, тогда я ей понравился? Не знаю! В неё-то влюбиться ещё как можно. Но сначала я ей просто был благодарен за внимание ко мне. Когда на фоне семейных скандалов другая женщина проявляет к тебе неожиданное внимание, даже, не зная о том, женат ты или нет, то это так бывает приятно, так мило. Начинаешь вновь чувствовать себя человеком, появляется какая-то надежда. И только за эту маленькую моральную поддержку мужчина готов перед такой женщиной дорогу розами выстелить.
– А в чём же заключалась эта поддержка? – недоумевая, спросил я.
– В этом я поначалу сам не разобрался. Потом стал догадываться.
– О чём догадываться?
– Ладно! Расскажу по порядку. Было это несколько месяцев тому назад, вернее осенью. Отправился я в магазин-кулинарию купить к ужину котлет. Жена попросила. И надо же было такому случиться! Выбор котлет в тот раз был настолько разнообразным, что просто глаза разбегались. Правда, у прилавка почему-то не было продавца. Стал я кричать: где, мол, продавец. И тут как раз напротив прилавка, у дверного пролёта отодвинулась занавеска и у весов появилась девушка. Очень красивая девушка! Стройная блондинка, с длинными волосами, с очень правильными чертами лица и с добрыми голубыми глазами. Увидав её, я не удержался и воскликнул:
– Надо же, какая красавица!
– Слушаю вас, - сказала девушка очень приятным голосом.
– Скажите, пожалуйста, какие из этих котлет наименее жирные?
– Выбирайте. Эти из говядины. Эти из свинины.
Я почему-то задумался тогда, а девушка, поняв, что именно мне нужно, сказала:
– Если вам нужны диетические, то возьмите «Пожарские». Они в своё время даже царям нравились, да и иностранцы их любят. Они из белого куриного мяса.
– Спасибо! Заверните десяток.
– Девушка завернула котлеты и, протягивая их мне, неожиданно спросила:
– У вас есть женщина?
Надо сказать, что этот вопрос меня тогда даже оскорбил. Мне показалось, что девушка намекает на мою хозяйственную нерадивость холостяка, который не знает, что ему надо. Если, мол, у меня была бы жена, то я, как мне показалось тогда из её же слов, не стал бы так долго выбирать. Поэтому я, не задумываясь, ответил:
– Конечно! А почему вы спросили?
Девушка смутилась, покраснела, но ничего не ответила. Тогда я спросил снова:
– И всё-таки, почему вы спрашиваете?
– Так просто, - ответила она и вновь покраснела.
Я же продолжал думать о своей хозяйственной нерадивости и потому сказал, как мне теперь кажется, настоящую глупость:
– Бывает, что не сразу решишь, что и выбрать. Такое и с женщинами случается. Девушка, недоумевая, пожала плечами. И только, спустя несколько минут, когда я уже был далеко от магазина, мне пришла в голову мысль: «А может быть, я ей просто понравился? Может быть, она меня выбрала? Может быть, с её стороны это любовь с первого взгляда? Ведь я же сам назвал её красавицей. А женщины, как известно, любят ушами». Неожиданно мне стало настолько приятно на душе, что я всё время только и думал об этой девушке и был ей очень благодарен за то, что она заметила меня. Мне захотелось её увидеть и убедиться в правоте своего нового суждения, которое было для меня приятным и лестным. Через несколько дней я зашёл в этот же магазин. У прилавка стояла совсем другая женщина. «Наверное, не её смена», - подумал я про себя. Однако и в другие дни моей красавицы за прилавком тоже не было. Наконец, я осмелился и решил о ней разузнать.
– А где та красивая девушка, которая недавно здесь работала? – спросил я других продавщиц.
– С длинными волосами?! – почему-то радостно спросила одна из них.
– Эта та начитанная мечтательница? – спросила другая.
– Она учится на вечернем, в Технологическом институте, – продолжала первая. - Уж такая разборчивая! Ни с кем не встречается. Всё ищет какого-то принца. Она ушла от нас и работает теперь в другом магазине. Там, напротив, за углом. Знаете?
– Знаю! – ответил я, немного расстроившись.
Однако и в том магазине, что напротив и за углом, её тоже не было. «Может быть, опять не её смена? А может быть, заболела?» - подумал я. Впрочем, уж очень настойчиво я тогда искать её не хотел. Совесть не позволяла: женат, всё-таки. И вот свершилось чудо! Моя красавица оказалась на прежнем месте, в прежнем магазине. Я подошёл к прилавку и уставился на неё.
– Здравствуйте! – сказал я. Моё приветствие, видимо, удивило её, но она улыбнулась и тоже сказала мне:
– Здравствуйте!
– А мне сказали, что вы ушли в другой магазин.
– Вот, как видите, вернулась. Мне здесь больше нравится! – сказала она и расплылась в улыбке.
Я не помню, что я тогда у неё купил, но очень радовался тому, что она вернулась. Разумеется, я и мысли не допускал, что она вернулась из-за меня. И всё-таки мне очень хотелось проверить, как она будет на меня реагировать. Как-то я вновь оказался в её магазине. У её прилавка толпилась небольшая очередь, и я стал в неё. Девушка тут же заметила меня и пошла от весов вдоль всей витрины прямо ко мне.
– Здравствуйте! Что вы хотите? – спросила она меня ласково.
Я назвал товар, который первым пришёл мне в голову. Она подала его мне, и я ушёл в полной растерянности. Я просто не знал, как вести себя дальше. И вот теперь я, наконец, свободен и хотел бы разыскать свою красавицу…. Но, оказалось, что она вновь ушла в какое-то другое место. Более того, все продавщицы, которые её знали, тоже куда-то исчезли из этого магазина. Теперь я уже и не знаю, что и делать.
– Ну, это думаю, не проблема. В той кулинарии, наверняка, знают её адрес и телефон, – утешил я подполковника.
– А вдруг она уже замужем, или встречается с кем-нибудь?
– Не думаю, что она так быстро нашла своего принца. Но в любом случае она будет рада вам, - сказал я и тут же подумал: «Выходит, что и мужчины умеют любить ушами».
– Верно! Буду искать!
Мы взяли ещё по сто граммов. Подполковник поглядел на часы.
– Мне пора! – сказал он, - спасибо, что выслушали меня.
– Удачи вам! – крикнул я ему вслед. И мы расстались.
| МОЛ, № 2 , 2008 |